Веселые человечки: культурные герои советского детства
Шрифт:
Освобожденного Электроника доставляют «домой» — к школе Сыроежкина. Он вылезает из машины профессора Громова, встречавшего своего «сына» в аэропорту. Школьники бросаются к Электронику и идут огромной торжествующей толпой под финальную песню «Ты — человек» [601] :
Где рельсы проложили — там ходят поезда. Куда пастух погонит — туда бредут стада. Но ты — человек, ты — сильный и смелый. Своими руками судьбу свою делай: Иди против ветра, на месте не стой, Пойми, не бывает дороги простой!601
Солистка — Е. Шуенкова. Текст отчетливо перекликается со знаменитым стихотворением Редьярда Киплинга (ср. последнюю строфу
Фильм про Электроника был экранизацией трилогии популярного советского фантаста Евгения Велтистова (весьма далекой от первоисточника, несмотря на то, что сценарий писал сам Велтистов). Трилогия состояла из сказочно-фантастических повестей «Электроник — мальчик из чемодана» (1964), «Рэсси — неуловимый друг» (1971) и «Победитель невозможного» (1975). Уже после выхода телефильма Велтистов написал четвертую повесть — «Новые приключения Электроника» (1988), в которой Электроник и Сыроежкин оказываются свидетелями, а первоначально — даже заложниками собственного успеха в массмедиа; по ходу повести они обсуждают различия фильма и книги, а Электроник — очевидно, одновременно с вновь востребованными в СССР социологами — вычисляет формулы «накатывания и откатывания волны славы» [602] . В самом же начале «Новых приключений…» Велтистов с явным удовольствием пересказывает финал телефильма — очевидно, считая его весьма удачным.
602
Велтистов Е. Новые приключения Электроника. М.: Детская литература, 1989. С. 8.
Специфику социальной памяти о фильме «Электроник» я попытался выявить с помощью опроса. Вопросник (он публикуется в приложении к этой статье) предлагался для заполнения моим знакомым, родившимся в интервале с 1965 по 1980 год, — тем, кто мог посмотреть сериал в советскую эпоху, хотя он неоднократно демонстрировался по телевизору и впоследствии. Опросник также был размещен в тех сообществах «Живого журнала», в которых пользователи так или иначе стремятся вспомнить эпоху 1970-х — начала 1980-х годов как время своего детства (часто такие сообщества решают задачи создания «пространства коллективной ностальгии»). Всего ответы были получены от 50 человек [603] .
603
Благодарю М. Майофис за неоценимую помощь при разработке опросника, его распространении и сборе данных.
Разумеется, результаты опроса не являются социологически показательными — но этого и не требовалось: мне скорее были необходимы «черновые», предварительные сведения о том, что именно помнят о мини-сериале об Электронике его ранние (советского времени) зрители, и такие сведения действительно были получены. Правда, к сожалению, на опрос пришло очень много ответов от людей 1976–1977 годов рождения и очень мало — от людей 1968–1972 годов рождения — тех, кому в момент первого показа сериала (1980) было по 8-12 лет, а это и была группа наиболее стойких «фанатов» «Электроника». Недаром одна из респондентов (1976 года рождения) сообщает, что, «поскольку фильм вышел в 1980-м, по его поводу успела испытать ажиотаж моя сестра 71-го года рождения, и мне всегда казалось, что фильм чуть-чуть не наш, его кто-то уже успел „потрогать“». Вероятно, именно поэтому большинство респондентов сообщали, что сериал о мальчике-роботе им нравился и нравится до сих пор, но для большинства же он не был самым любимым: в качестве важнейших называются другие фильмы, появившиеся чуть позже — во второй половине 1980-х («Гардемарины, вперед!», «Гостья из будущего» и пр.).
Детство людей поколения 1976–1982 годов рождения [604] пришлось на резкое изменение структуры и содержания телевизионных программ в конце 1980-х — так, одна из респонденток, профессиональный телевизионный менеджер, отмечает: «…[на мое становление] в период 10–16 лет наибольшее влияние оказало телевидение с переменой его формата вещания. В особенности иностранные видеоклипы, которых раньше никто не видел». В отличие от них, первые зрители «Электроника» воспринимали его на фоне сугубо советского телевидения, для которого ведущими жанрами (если не говорить о пропагандистских программах) были не клипы (которых не было) и не ток-шоу (которых было мало), а фильмы и телесериалы, причем в основном взрослые.
604
О том, что многие люди, родившиеся в этом промежутке, осознают себя как цельное поколение, говорит хотя бы существование сообщества «76__82» в «Живом журнале».
Впрочем, возможно, эта оценка фильма сегодня ретроспективно занижена еще и потому,
Среди ответов на вопрос о том, какие аспекты фильма казались респондентам наиболее интересными, на первом месте утверждение о том, что это фильм про идеальную дружбу в классе и школе; более того, три респондента специально подчеркнули, что в изображении такой дружбы они не видели ничего фантастического, просто ощущали, что лично им не повезло оказаться в такой школе. Вот характерная формулировка: «Этот фильм про то, как бывает дружно и клево, оказывается, в классах — а у нас не так, и нигде такого нет, а хочется». Значительно меньшая часть указала, что, напротив, именно этот мотив им показался крайне неубедительным, даже советско-пропагандистским по своей риторике («…что-то про школу и про то, как правильно быть пионером»). На втором месте — ответ о том, что самое интересное в «Электронике» состояло в демонстрации того, как робот может стать человеком. Приблизительно столько же респондентов сообщили, что мини-сериал им нравился как увлекательное приключенческое зрелище (слово «приблизительно» употреблено потому, что на этот вопрос можно было дать несколько ответов). Стоит зафиксировать еще один важный ответ, данный двумя респондентками независимо друг от друга: сказав, что им нравится в «Электронике» сатирическое изображение мира взрослых (в первую очередь учителей), они заметили, что этот мотив они начали «считывать» только после того, как пересмотрели сериал в «сознательном» возрасте.
Респонденты очень хорошо помнят песни из мини-сериала, особенно «Крылатые качели» и «Песню о колокольчиках» («Бьют часы на старой башне»). Даже те, кому «Приключения Электроника» категорически не нравятся, к этим песням относятся скорее положительно; более того, одна из опрошенных была искренне удивлена, узнав из опроса, что песня «Крылатые качели» впервые прозвучала именно в этом фильме. Приведу два ответа: «Тогда [песни] казались „официальными“, но сейчас — свои, люблю и пою»; «Несмотря на все попытки сделать песни официальными, до сих пор от них душа поет. Это создателям удалось» (вторая отвечавшая при этом призналась в активной нелюбви к фильму). Ответы на этот вопрос обнаруживают значительную связь с гендером: большинству девочек/женщин, судя по всему, песни из фильма безусловно нравились, а часто нравятся и сегодня, мальчики/мужчины же делятся в отношениях к этим песням примерно поровну. В целом отношение тех, кому нравились композиции из сериала, наиболее удачно сформулировала одна из опрошенных: «…эти песни казались чем-то школьно-пионерским, но в лучших его проявлениях».
Большинство опрошенных не читали книг Е. Велтистова, по которым был снят фильм (впрочем, одна из респонденток оговорила: «…в библиотеке ее [первой повести об Электронике] никогда не было на полке, она всегда была на руках…» (очевидно, после успеха сериала [605] ). Некоторые до момента опроса не подозревали даже о том, что сериал был экранизацией. У тех же немногих, кто книги про Электроника все-таки читал, отношение к фильму и прозе Велтистова всегда разное: опрошенным либо нравится фильм и не нравятся повести об Электронике (более распространенный вариант), либо наоборот (пример ответа: «Книгу я читала позже, она мне понравилась больше, т. к. была гораздо серьезнее, объемнее, чем фильм, и проблемы там были более существенные»). Двое респондентов сообщили, что читали только «Новые приключения Электроника» — очевидно, под впечатлением от фильма.
605
Сам я, будучи ребенком, приблизительно в 1978 году, то есть до появления фильма, нашел и беспрепятственно взял книгу «Электроник — мальчик из чемодана» в московской детской библиотеке (если я правильно помню, мне ее порекомендовала библиотекарь).
Хотя книги и фильм об Электронике повествуют, по существу об одних и тех же проблемах, — очевидно, что эстетическая репрезентация этих проблем имеет совершенно разный характер, и дело не только в том, что проза дискурсивна по определению, но и в заметных различиях между сюжетами книги и фильма. При сопоставлении этих двух работ, связанных с именем одного человека — Евгения Велтистова, действительно возникает «стереоскопический» эффект, изучение которого позволяет понять некоторые культурные закономерности, выходящие далеко за пределы сугубо «электрониковедческих» проблем.
Мини-сериал об Электронике, несмотря на восторженно-подростковую интонацию, вполне обычную для советского детского кино, неявно нарушал сразу несколько социально-эстетических конвенций. Эти нарушения не осознавались зрителями, которые тем не менее воспринимали фильм «на фоне» существовавших норм советских теле- и кинозрелищ. Поэтому и я позволю себе рассмотреть «Электроника» в контексте советской медиакультуры 1970-х годов — иначе невозможно будет оценить степень его нетривиальности. Причины же того, почему авторы сериала пошли на эти нарушения, обсуждаются в следующих главах.