Веселые человечки: культурные герои советского детства
Шрифт:
По жанру «Приключения Электроника» относятся к «малосерийным» музыкально-приключенческим или комедийно-приключенческим телефильмам, которые пользовались в СССР 1970- 1980-х годов бешеной популярностью: достаточно вспомнить мини-сериалы «Большая перемена» (1972, четыре серии, режиссер Алексей Корнев, «Мосфильм»), «Д'Артаньян и три мушкетера» (та же, Одесская киностудия, что снимала и «Электроника», тот же 1979 год, тоже три серии, режиссер Георгий Юнгвальд-Хилькевич) или «Приключения принца Флоризеля» (тот же, 1979 год, тоже три серии, студия «Ленфильм», по заказу Гостелерадио, режиссер Евгений Татарский); напомню, что в этих фильмах, равно как и в «Электронике», играли, как правило, известные, любимые зрителями театральные и киноактеры.
Практически от всех указанных мини-сериалов «Электроник» отличается важными признаками: это фильм детский — точнее, рассчитанный на подростковую аудиторию — и фантастический. Уже после феноменального успеха «Электроника» — и на волне этого успеха — был создан аналогичный «малосерийный» детский фантастический фильм «Гостья из будущего» (1985, пять серий, режиссер Павел Арсенов, Гостелерадио СССР) — по произведениям другого популярнейшего советского фантаста, Кира Булычева [606] . Этот фильм также попал «в десятку» — сотни тысяч писем [607] , фразы, ставшие цитатами, неприличные анекдоты по мотивам сериала, поклонники, сохраняющие верность любимому зрелищу
606
Характерно, что в проведенном нами опросе эти два фильма часто называли в «связке»: респонденты перечисляли их через запятую как любимые или противопоставляли, говоря, что больше любили один из них (а именно «Гостью…»), чем другой. Дебютом группы «Приключения Электроников» стала поп-панк-обработка песни из фильма «Гостья из будущего» «Прекрасное далёко» (источник — сайт звукозаписывающей компании FeeLee Records: www.feelee.m/artist.php?show=artists.local.priklelectr).
607
Из пересказа журналистской беседы с Галиной Гусевой — матерью Натальи Гусевой, сыгравшей главную героиню фильма Алису Селезневу: «Количество писем после фильма просто не поддавалось никакому счету. <…> Адреса были самые фантастические, вплоть до „Москва, Гусевой Наташе“. На почте всю корреспонденцию складывали и раз в две недели привозили Гусевым целую тележку тысячи в три-четыре писем» (Ряшенцев А. Гостья из прошлого // Московский комсомолец. 1997.1 марта. Цит. По фэн-сайту фильма: ww.mielofon.ra/afeoman/sm
608
Напомню ключевые для песни строки, с которых начинается многократно повторяющийся в финале припев-мантра: «Прекрасное далёко, / Не будь ко мне жестоко, / Не будь ко мне жестоко, / Жестоко не будь!» Эта песня процитирована в романе В. Пелевина «Омон Ра», где текст «Прекрасного далёко» служит своего рода мотивом — «контрапунктом» к испытанию, выпавшему герою-подростку.
609
Доступ от 23 июля 2008 года.
О «мешках писем» исправно вспоминают люди, связанные со съемочными группами только двух этих сериалов — про Электроника и про Алису Селезнёву; насколько можно судить, ни о чем подобном не идет речи в многочисленных интервью и воспоминаниях авторских коллективов других советских сериалов. Конечно, дети и подростки — аудитория более искренняя и непосредственная, да и у взрослых актрис и актеров, приобретших широкую известность, чаще всего складывается устойчивый круг поклонников /поклонниц, так что письма им пишут регулярно — все это так, но невозможно отделаться от ощущения, что специфически «интерактивный» успех двух детских мини-сериалов, и особенно «Электроника», имел еще одну составляющую: точное попадание в «нерв времени», как в смысле выбора типажей, так и в смысле основной идеи сюжета. При многочисленных сюжетных неувязках, которые в других случаях воспринимались бы как откровенная халтур [610] , в сериале эстетически разработаны важнейшие социальные смыслы и коллективные желания, предвосхищавшие процессы перестройки конца 1980-х годов. По сути, «Приключения Электроника» — это история об успешной эмансипации подростков от взрослых, произведенной с разрешения взрослых, но в условиях реального риска и ответственности.
610
Кроме многочисленных сугубо киношных нестыковок, перечисленных на фэн-сайте фильма в разделе «Ляпы», есть и «проколы» сценария. Перечислим только два, особо бросающиеся в глаза: в первой серии профессор Громов и Маша, едущие на машине, не замечают Урри, который преследует их буквально по пятам; в той же серии Электроник обнаруживает умение мгновенно исчезать и появляться в другом месте — но никак не использует этой способности к телепортации в поединке с бандитами и вынужден прыгать по крышам Теймера наподобие героев французских боевиков с участием Жана-Поля Бельмондо.
Для советского кино такая история была довольно неожиданной. Как правило, в фильмах и спектаклях 1970-х годов «нормальным» возрастом эмансипации и вхождения во «взрослый» мир считался возраст студенческий, то есть 17–22 года, ср., например, популярную [611] кинокомедию о студентах «Баламут» (реж. Владимир Роговой, киностудия им. Горького, 1978) — в его финальных титрах звучала песня с рефреном: «Учимся работать, учимся дружить, / Учимся на белом свете жить!» [612] . Взросление же старшеклассников квалифицировалось в культуре 1970-х как процесс крайне драматический, превращающийся в решающее испытание для неокрепшей личности (ср., например, повесть В. Тендрякова «Ночь после выпуска» (1974)) либо — в более незатейливых масскультных произведениях — как чудесное преодоление опасных бунтарских настроений, свойственных молодости (комедия «Потрясающий Берендеев», реж. Игорь Вознесенский, киностудия им. Горького, 1975-м [613] ).
611
7-е место по результатам советского проката 1979 года.
612
Стихи Михаила Ножкина, музыка Давида Ашкенази. Цит. по: songkino.ru/songs/balamut.html.
613
О том же, но применительно к детям младшего школьного возраста шла речь и в повести Сергея Михалкова «Праздник непослушания» (1971).
Успешная эмансипация детей или подростков представлялась как событие, возможное только в недостижимо далеком будущем — как, например, в пьесе Сергея Михалкова «Первая тройка, или Год 2001-й» (1970), изображающей подготовку к первому в мире полету детей в космос — с Земли XXI века, ставшей единым коммунистическим государством (по пьесе в 1974 году снят фильм «Большое космическое путешествие» — реж. Валентин Селиванов, киностудия им. Горького), или в фантастической кинодилогии
614
Характерно, однако, что тема успешной эмансипации детей и в дилогии Викторова тоже «сработала» чрезвычайно сильно (несмотря на перенос действия в далекое будущее), вызвав массовый энтузиазм юных зрителей. До сих пор в Интернете действует фэн-сайт выросших любителей фильмов Викторова: otroki.druid.ru/index.htm. Интересно отметить, что даже в фантастических произведениях эмансипация подростков часто представлялась как элемент заведомо условной воспитательной игры или тренировки: так было и в указанной пьесе Михалкова, и, например, в написанном в 1960-е годы цикле детских повестей Александра Свирина и Михаила Ляшенко («До Земли еще далеко», «На этой планете можно жить» и др.), сочетавших черты фантастической и научно-популярной литературы.
Против всех правил, заданных этими позднесоветскими традициями, — и в отличие от книг Велтистова — в «Электронике» действие происходило в «наше» время или в ближайшем будущем [615] (недаром школа, где учатся герои фильма, снималась в зданиях «образцово-показательных», но вполне реальных школ Одессы и Вильнюса) — и, более того, эмансипация подростков в фильме оказывалась процессом, вовлекающим в себя не малую группу (ср. состоящий из нескольких детей экипаж космического корабля в дилогии Викторова), но все большее количество участников из разных классов — аналогично стихийным процессам эмансипации и самоорганизации, которые через восемь-девять лет после выхода фильма на экраны были спровоцированы перестройкой. Изображение Сыроежкина, выступающего с энергичной, алармистски-покаянной по содержанию и мобилизационной по задачам речью в школьном дворе перед сотнями детей, сегодня выглядит снятой «авансом» вариацией на темы перестроечных митингов.
615
В отличие от снятой позже «Гостьи…», где фрагменты, действие которых происходило в будущем, содержали откровенно фантастические элементы: в них действовали тонко чувствующий робот Вертер, враги-инопланетяне, принимающие человеческий облик, левитирующие машины, прибор для чтения мыслей «миелофон», квартиры с футуристическими интерьерами и т. п.
Необычность представленной в фильме картины действительности, дистанцированность зрителя от происходящего создается все же антуражем, но представлен этот антураж не как фантастический, а скорее как «западный». И дело не только в тех кадрах, которые напоминают цитаты из американских боевиков (достаточно указать на первую же сцену первой серии фильма: длинная кавалькада больших автомобилей в полутьме эффектно спускается по спиральному въезду в подземный гараж), но в первую очередь в созданном в фильме образе школы-с огромными рекреациями, стеклянными стенами классов, открытыми лестничными площадками, разноуровневыми помещениями для рисования и лепки… При том что место действия фильма — узнаваемый Советский Союз, вид школы, пожалуй, производил более странное впечатление, чем стилизованные «западные» интерьеры других советских фильмов, действие которых происходило за границей: отличия представленной в фильме школы от типовой советской были ничем не мотивированы. Все мотивировки, имеющиеся в книге и связанные с тем, что в ней изображена элитная школа будущего, из фильма последовательно удалены.
Кроме того, на подростков в фильме, пусть и в полушутливой манере, оказались перенесены психологические и поведенческие черты людей студенческого возраста, как они изображались в советском кино 1970-х. Сыроежкин в первой серии поет для Электроника сатирическую песенку под гитару, виляя бедрами как Элвис Пресли (для прежних советских фильмов такая пластика была бы приметой однозначно отрицательного героя — и хотя Сыроежкин в начале фильма отнюдь не положительный герой, а милый шалопай, смещение смысловых акцентов все же весьма заметно), в первых двух сериях он в одиночку ездит на мопеде, в его полном распоряжении находится целый большой гараж (на уровне сценария это мотивировано тем, что отец мальчика — шофер-«дальнобойщик», которого может неделями не быть дома).
Разделение героев на растерянных «старших» и освобождающихся «младших» подчеркнуто использованием транспортных средств: анархически настроенные персонажи, относящиеся к поколению «детей», Сыроежкин и Урри, ездят на мопеде и мотоцикле соответственно; персонажи, относящиеся к поколению «взрослых», — только на автомобилях: ими пользуются и профессор Громов, и люди из банды Стампа, и отец Сыроежкина. (Видимо, чтобы подчеркнуть освобождающее значение «двухколесности», Велтистов и Бромберг дают Электронику возможность убежать от автомобиля профессора на велосипеде, когда юный робот случайно попадает в толпу велогонщиков.) Мотоцикл в западном, в первую очередь американском кино 1950-1960-х годов стал символом освобождения, побега, стихийного молодежного бунта — об этом говорят фильмы, начиная с «Дикаря» с участием Марлона Брандо («Wild Оnе», режиссер Ласло Бенедек, 1953) и заканчивая «Беспечным ездоком» (режиссер Деннис Хоппер, 1969). Подобно свободолюбивым байкерам из американского кино, Урри-Караченцов появляется в черной кожаной куртке, поет своим фирменным хриплым голосом хоть и пародийную, но все же отчетливо рокабилльную по ритму и инструментовке песню («Я в детстве был послушным / Ребенком золотушным») и ездит не просто на фабричном мотоцикле, но на могучем агрегате, дополненном разнообразными «прибамбасами» [616] . Сыроежкин, появляясь в кадре на мопеде уже после энергичного проезда Урри, выглядит как его невольный ученик, Поэтому неудивительным выглядит и результат нашего опроса: многие его респонденты (особенно мужчины) назвали Урри едва ли не самым любимым героем фильма про Электроника.
616
По воспоминаниям микрофонного оператора фильма Ирины Хнюниной, мотоцикл был найден после долгих поисков в одной из республик Балтии и арендован у владельца за огромные по тем временам деньги. «В какой-то момент мужик решил выдвинуть условие, чтобы ему [еще] подняли плату за мотоцикл. Расчет был на то, что второго такого не найти, и уже полфильма отснято с этим. Ему отказали, тогда он демонстративно поехал домой, но администратор группы позвонил гаишникам, которые мужика просто не выпустили из Одесской области» (elfilm.narod.ru).
Неизвестно, кто придумал «транспортную дистрибуцию» персонажей, Велтистов или Бромберг, но, во всяком случае, этот элемент фильма не имеет ничего общего с циклом повестей Велтистова: в повести «Рэсси — неуловимый друг» Урри — пожилой человек [617] , являющийся (что подчеркнуто несколько раз) шофером лимузина, на котором ездит главный злодей — демонический ученый-вивисектор Манфред фон Круг (а вовсе не жовиальный мафиози Стамп); эпизода с велогонками в книге тоже нет. Это изобретение способствовало тому, что в фильме возник довольно отчетливый мотив социально-психологического противостояния поколений, в повестях Велтистова «растворенный» в мотиве ускоряющегося интеллектуального прогресса человечества: дети обязаны быть умнее и тоньше, чем их учителя и родители, и с этим старшим следует считаться (особенно этот мотив артикулирован в повести «Победитель невозможного»).
617
Велтистов Е. Рэсси — неуловимый друг: Повесть-фантазия. М.: Детская литература, 1971. С. 9.