Весёлые и грустные истории из жизни Карамана Кантеладзе
Шрифт:
— Я пошёл за мозгами с ситом, а бежал обратно, всё и растерял по дороге! И оказалось у меня одно пустое сито!..
Все смеялись, народ веселился.
Алекса и Пация бродят по деревням и потешают народ. Нет у них ни горя, ни забот, и все считают их придурками, только посудите сами, так ли это на самом деле! А ведь никто другой как люди помогли лодырям и придумали им занятие, милое их сердцу…
Однажды, помнится, по дороге в соседнюю деревню я встретил Алексу.
— Здравствуй, старина!
— Сто тысяч лет жизни Караману!
— А
— Не потерял, а посеял. Посмотрим, сколько вырастет! Ха-ха-ха!
— Ты что смеёшься? Не умерла ли она?
— Да какое там умерла!.. Мне Гогиука сказал: давай посеем её; может, две вырастут, одну я себе возьму в жёны, а вторая по-прежнему пускай у тебя остаётся… Так что я это всё время повторяю, чтоб не забыть. А умирать ей пока рано. Сейчас она у родственников в деревне, помогает им урожай собирать.
— Ну, а как же ты живёшь-можешь, дружок? Небось, опять дурака валяешь, а потом сытно лопаешь?
— Вай-вай! Что он говорит! Кто тебе сказал, что я дурак? Дурак тот, кто смеётся над моей глупостью, а потом хорошо угощает меня. Я, милый, только притворяюсь. Сами вы настоящие дураки, понятно? Я валяю дурака и ем хлеб, заработанный трудом какого-нибудь дурня! Ну, скажи, кто дурак, я или он?
Эта откровенность пришлась мне по душе, и я посоветовал ему:
— Смотри, братец, не проговорись в другом месте, иначе останешься ни с чем! Смех иногда — лекарство для отчаявшихся. Ну, а раз уж люди выбрали тебя для развлечения, пускай кормят. Когда человек смеётся, он забывает о своём горе, вот в чём дело, братец! А, если хочешь знать, один лекарь смех даже как лекарство прописывал, вот!
— Ха-ха-ха! Ну и забавный ты, Караманушка, как рождественский поросёнок! На какие только выдумки не горазд, чтоб те лопнуть! Чего же тогда не откроют эти самые… э-э-э… аптеки и не начнут продавать в ней смех?
— Ей-богу, не вру! Когда человек смеётся, на душе легче становится, а это жизнь продлевает…
— Давай вместе с тобою откроем аптеку смеха! Ты да я! Что может быть легче, а?
— Не кривляйся!.. Так мудрецы говорят…
— Ну и ну! Да если это так, тогда мои дела хороши! Теперь без смеха я уж никуда! Если для жизни, кроме этого, ничего не нужно, то я, стало, быть, никогда не помру…
Вот так, милые мои, одного ум кормит, другого глупость. А бывает и хуже, когда истинный мудрец помирает с голоду! А вот ответьте-ка мне, видели ли вы когда-нибудь истощённого от голода дурака?
Вот поди удивляйся тому, что такой человек, как я, тоже нужен деревне как воздух и вода. Хожу я по земле, выдумываю всякие небылицы и сам развлекаюсь да и другим помогаю забывать беды и горести…
Унесённый водой мост и разверзающееся небо
Мне хочется вам рассказать, как мои блаженной памяти предки попали в наш край. Это я слышал от моего покойного деда.
Оказывается, где-то неподалёку, во владениях князей Кипиани, а может, и Дадиани, жил один удивительный господин.
В те времена убийц господина наказывали всенародно: на площади осуждённого привязывали к коню и пускали коня вскачь; и несчастный погибал. А всех насильно заставляли смотреть на это: вот, мол, какая страшная участь ждёт убийцу!
Поэтому родственники убитого сделали то же самое и со Звиадом, связав его и привязав к самому сильному коню.
Конь рванулся и поскакал. Люди старались не смотреть, закрывали лица руками, и многие плакали. Все жалели отважного молодца. Словом, конь летел, волоча за собой привязанного к хвосту всадника. Когда конь выскочил на бугристую тропинку, верёвка зацепилась за острый камень и оборвалась. Звиаду удалось высвободить правую руку, он ухватился за верёвку, притянул к себе ставшего на дыбы коня, ловко вскочил на него и понёсся как ветер.
Случилось всё в мгновение ока. Люди вздохнули с облегчением, закричали, зашумели и воздали хвалу и благословение спасителю деревни. Правда, родственники князя бросились к коням, но народ закрыл им все дороги. Звиад же понёсся в сторону Рачи. Он так гнал коня, что тот свалился на дороге. Невольного своего врага, вдруг обернувшегося другом, Звиад похоронил с честью, как павшего в бою товарища, а сам пошёл дальше пешком. Много ли, мало ли прошёл, наконец, показалась Риони. В горах ночью был дождь, вода в реке вздулась и бурлила, стала мутной и грязной.
На склоне горы, расположенном на другой стороне реки, раскинулась небольшая деревушка, над которой грозно повисла насупленная скала. Вот Звиад и подумал, зачем же далеко ходить, поселюсь-ка я здесь да и заживу потихонечку!
Он решил переправиться, но не нашёл моста, его унесла вода, а войти в разбушевавшуюся реку было слишком опасно. Тогда он присел на краешек камня у самого берега и задумался. В это время проходил человек в чохе. Звиад обрадовался живой душе, и они тепло приветствовали друг друга. Оказывается, Гагния — так звали незнакомца — жил в этой деревне, куда хотел попасть Звиад.
— Дело плохо, — покачал головой Гагния и печально взглянул на обломки моста, потом сбросил с плеч тяжёлые бурдюки и присел рядом. Звиад заметил, что бурдюки блестят, словно спелая слива. Гагния достал из кармана кремень, огниво и высек огонь. Нет, трубочку он не достал: табака тогда в наших краях и в помине не было, он просто развлекался.
— Может, разжечь костёр? — спросил Звиад.
— А что толку? Жарить нечего.
Они некоторое время сидели молча и глядели на реку.
— Что же мы так и будем здесь сидеть и смотреть на эту бесстыжую воду? Может, она целый месяц не спадёт! — прервал молчание Звиад.