Весёлые пилюли смехотерапии – 2
Шрифт:
–Чем ты сейчас занимаешься?– спросил вдруг я посреди обсуждения очередного международного кризиса.
Мне хотелось побыстрее приблизить развязку. Филя жеманно улыбнулся, лицо его потеряло уверенность государственного деятеля. Но он быстро взял себя в руки и уже голосом рубахи-парня сказал посмеиваясь:
– А всем, чем придется… меняю шило на мыло… торгую.. В основном промышляю под Киевом, а в самом Киеве продаю. Кстати, там и напал на дельце…но об этом потом…Чего ты на меня уставилась? Я же сказал– потом…Владимир Викторович любит, чтобы все было наверняка....я его не могу подвести…когда все объясню, тогда
–Филечка, ну пожалуйста, ближе к теме,– умоляюще перебивает его жена, ерзая на стуле,– у меня дети еще не кормлены…
–Вот с какими кадрами приходится работать,– обращается Филя ко мне с жалобой, потом поворачивается к жене и сурово ее осаждает:– молчи ты…со своими куриными мозгами…я сказал: рано еще– значит, рано.
Но через несколько минут Филя наконец решает, что пора переходить Рубикон.
–Эх, была-не была,– сказал он то ли сам себе, то ли внутреннему контролеру, который изо всех сил старался сохранить коммерческую тайну. Филя азартно взмахнул рукой, как игрок, бросающий на кон последние деньги.
– Владимир Викторович нас хорошо принимает…старые приятели…никаких тайн не должно быть…потом мы и его возьмем в дело…пока повременим…
Я затаив дыхание, ожидал сногсшибательного сообщения. Филя повернулся ко мне, приблизил лицо, поднял вверх палец и произнес магическое слово:
– Сало!– делая упор на «о».
Он посчитал, что сказал все, и я сам обнаружу цепочку причинно-следственных связей этого волшебного слова с дорогими иномарками, яхтами, и отдыхом на Мальдивских островах. В комнате наступила тишина. Я лихорадочно соображал, что бы это все значило. Филя напряженно наблюдал за моей реакцией. Что он ожидал от меня, до сих пор осталось тайной: или я брошусь к нему брататься, или встану и начну потрясать руками, как итальянский тиффози при взятии ворот противника, или слезы радости и умиления начнут орошать мое лицо?
Ничего такого со мной не произошло. Я только недоуменно моргал глазами и ждал разъяснений.
–Непонятно о чем идет речь?– несколько разочарованно спросил Филя.
Я утвердительно кивнул головой.
– Ах, да,– спохватился приятель, хлопнув себя по лбу,– ты же не в курсе…прошу извинения…объясняю…
–Только короче,– простонала Люся,– начни не с Киева, а подъезжай к Херсону.
– Когда я был последний раз в Киеве,– объяснял Дундук,– так сало на рынках было по 13 гривен. У нас оно пока по 7. Я уже договорился со столовой– она фаршем торгует– что сдам ей по 12. Вот и думай теперь, сколько ты можешь нам одолжить с учетом того, что мы можем потом взять и тебя в дело. Если в долларах, то можно даже под проценты, но не больше пяти в месяц. С тысячи это получится…
– Ребята, – упавшим голосом прервал я эти фантастические расчеты,– откуда у провинциального журналиста такие деньжищи? И потом: я в субботу был на рынке, сало, мне помнится, продавали по 9 гривен.
–Хм,– усмехнулся Филя и снизошел до объяснения, как малолетнему ребенку.– По 9– это сало соленое. И толстое. А нам в фарш– какая разница: тонкое оно или толстое; белое или желтое, пахнет камышом или паяльной лампой? Лишь бы подешевле.
– Неужели мало желающих быстро ликвидировать эту разницу в ценах?– простодушно засомневался я.
– Правильно, сомневаться надо,– похвалил Филя.– Надо этот вопрос обсосать со всех сторон, а потом уж решать. Я, лично, ничего просто так не делаю, я все варианты просчитываю до четвертого, нет, до седьмого хода, и только после этого…
Когда выходили на улицу, Люся шепнула мне:
– Вы уж извините моего Филю. Его всегда немного заносит. Никак не может смириться, что он уже не фигура.
– Я пока не обижаюсь,– сказал Филя на прощанье, засовывая в боковой карман мои кровные сто долларов. –Вот когда я поеду во второй раз,– он сделал многозначительную паузу,– тогда посмотрим, сколько у кого найдется денег…но будет поздно, хотя для тебя я сделаю некоторое исключение.
Филя-таки наскреб требуемую сумму, продав, как он потом рассказывал, кое-что из того, что осталось от крупных сомов и всякой рыбной мелочи, и через два дня все было готово к операции «Сало»: дети пристроены, хозяйство присмотрено, машина подрихтована, деньги перевязаны тугими резинками.
Попросилась в поездку и Люся. Дундук решил уважить жену. Во-первых, сторож не помешает; во-вторых, в дороге вдвоем веселей; а в третьих, и это самое главное, пусть посмотрит, как муж умело проворачивает дела, и как трудно достаются деньги, которые она потом легко швыряет направо и налево.
– Только договоримся так,– строго предупредил Филя,– поперед батьки не лезь. Я всегда разговариваю с подходом. Мой разговор не всегда можно с первого раза уловить и раскусить– в общем, дипломатия. Я применяю высшую алгебру, а ты со своей арифметикой туда не лезь. Волосы у тебя длинные, а ум, сама знаешь, короткий. Ясно?
– Ясно-ясно,–торопливо согласилась жена. Она точно знала, что часто и арифметики достаточно, и боялась только, чтобы ее драгоценный Филя не запутался в сложных уравнениях, что с ним случалось и раньше.
На третий день Дундуки уже важно расхаживали по Одесскому Привозу. Практичный Филя решил, что лучше сало покупать здесь: дешевле и сподручней– все-таки по дороге. Он долго приценивался, нюхал шкурку, мерял пальцем толщину сального пласта, азартно торговался и уж затем покупал 50-60 кг розового, ароматного сала. Из солидного коммерсанта Филя тут же превращался в обыкновенного селюка, и пер мешок с салом добрых три квартала до своей «ласточки», как он называл свой старенький «уазик». Чуб становился мокрым и лахи задирались до самого пупа. Люся тащила сумку поменьше, но тоже увесистую.
К вечеру управились. Сало оказалось дороже, чем они ожидали, но не намного. В среднем получилось что-то около 8 гривен за кило. Многострадальный «джип» заметно подсел под тяжестью почти семисот кг. Но других препятствий уже не было, и «ласточка» лихо вылетела на шоссе Одесса– Киев, мчась навстречу удаче, которая представлялась Дундукам в виде румяной товарки, стоящей у самого въезда в столицу и бойко кричащей во все горло: « Куплю сало, куплю сало, очень дорого!».
Настроение было приподнятое. По сторонам мелькали зимние пейзажи: подернутые первым снегом поля, пушистые сосны и ели, а в самой машине было тепло; вкусно, по-деревенски пахло салом, звучал звонкий женский смех и мечты, мечты, волнительные планы.... – они переедут в Херсон, купят скромный домик неподалеку от центра, но обязательно с огородом. А там магазинчик, торговля пивом с вяленой таранкой впридачу и раками, красными, как пионерский галстук.