Весёлые пилюли смехотерапии – 2
Шрифт:
Дундук инстинктивно огляделся: нет ли поблизости булыжника– орудия пролетариата. Но все дышало покоем, ничего не говорило ни о классовой непримиримости, ни об экспоприации экспоприаторов.
– Небось, сало привезли?– пророчески спросил начальник цеха, видимо, экономивший на времени.– Задолбали. Пять машин привозят сало. Жиркомбинат здесь, что ли?
– Я к вам с запиской от Мстислава Генриховича. Обещал, что вы поможете.
– От Генриховича, значит? Тогда другое дело. Хороший собеседник, крепкий. Уважаю таких. Пишет– надо помочь. Хорошо, поможем. Цена?
По
– Начальник, похожий на изнуренного спиртом рабочего, долго молчал, словно раздумывал, как в революцию: брать власть в свои руки или повременить. Затем обратился к своему сотруднику:
– Ерофеич, выведи их за ворота. Они не туды попали.
– А сколько вы дадите?– быстро спросил Филя, у которого от непредвиденных волнений разболелась голова и печень.
– По шесть. Только из уважения к Генриховичу. Исключительный человечище. С ним всегда можно побеседовать. Вот возьму сейчас и поеду к нему, черт меня возьми. Сил уже нет бороться. Из-за этого и возьму вас по шесть. Себе на шею.
– Мы дома закупали по восемь,– жалобно сказал Филя, видя, что юлить нет уже смысла.
– Браток, в город завезли четыре вагона польского сала по пять с полтиной. Ну какой мне резон брать у вас по восемь? Говорю– по шесть, учитывая, что с доставкой и что от Альпенштока, чтоб не обиделся. Не с кем будет и минералки выпить.
– Что ж мне делать?– простонал Филя.–Я уже полтонны бензина сжег, три дня с женой без сна, сало уже на пределе– я его даже не посолил, надеялся сразу сдать.
Пролетариат молчал, медленно проворачивая что-то в голове. Классовое чутье подсказывало, что надо бы помочь, иначе незачем ехать к Генриховичу. А ехать надо– голова раскалывается, а он не пьяница, чтоб самому себе наливать…
– Есть здесь неподалеку, километров 10, еще один цех…пицца, фарши, вареники… Туда мало кто знает дорогу. Попробуйте.
– А точно десять км?– недоверчиво спросил Филя.
– Ну 15-16, какая разница,– поморщился начальник.– Ваше сало я уже отсюда слышу.
Уже в потемках нашли указанный цех. Пришлось заночевать. В машине было холодно, неприятно несло салом, на душе было ещев котором они остановились. На следующий день, обойдя по периметру забор, Филя не обнаружил никаких признаков жизни, кроме собак, лающих внутри двора.
Он, наконец, огляделся. Машина стояла посреди дремучего леса. В небе качались высокие сосны, осыпая время от времени «ласточку» и ее хозяев колючей снежной пылью. Прямо перед ними были крепкие ворота, за которыми угадывались какие-то постройки.
Подождали, может приедет рабочая бригада из Киева. Но никто не ехал. В полдень Филя, чертыхаясь, завел машину. И тут наконец ворота приоткрылись и показался мужичонка, очевидно сторож, похожий на деда Мазая.
– Чего надо?– спросил он грозно.– Кто такие?
– Что ж ты не открывал полдня?– в свою очередь зло спросил Филя, едва владея собой.
– Приказано в самую последнюю очередь,– охотно пояснил сторож.
– Что значит, в последнюю очередь?– подозрительно спросил Филя.
– Ну…значит…в крайнем случае,– поправился сторож,– жалко стало вас– вот и открыл.
– Начальство есть?
– Нету здесь никакого начальства. Редко бывает.
– А нам сказали, что вы здесь пиццу делаете, фарши всякие.
– Уже почти год, как не делаем. Накрыли. А раньше много всего делали.
– А куда нам лучше ехать отсюда?
– А вы зачем сюда забрели? Мне надо начальству доложить.
– Хотели сало предложить. Да о чем теперь говорить, если вы не работаете.
– Да, не работаем. Здесь, километров пятнадцать отсюда есть поселок. Там базарчик. –Очень хорошо сало идет. Я там год назад свинину продавал. За один день управился. Не то, что…
– Дед, показывай, как ехать. Нам некогда. Полдня уже потеряли.
В поселок приехали к вечеру. Опять заночевали. Было холодно, неприятно пахло салом, домашние припасы съели, денег осталось в обрез. Утром ни свет ни заря расположились торговать. Начали с цены шесть с полтиной, потому как рядом какая-то торговка выставила сало по семь, потом она куда-то незаметно исчезла. Процесс пошел. Филя уже хотел поднять цену на два пункта, но тут подошел некто в штатском и вежливо попросил документы. Дундук его вежливо послал. Оказалось, заместителя начальника местной милиции.
– Что?! Майора в отставке…афганца…брать…– ревел Филя, бычась и упираясь всеми силами, когда его деликатно, но настойчиво подталкивали к милицейской машине. Разбирались до вечера. Учитывая заслуги перед державой, хотя и ничем не подтвержденные, оштрафовали по минимуму– на пятьдесят гривен.
Первым не выдержало железо. Как ни дергал Дундук рычаги и прочие механизмы, «ласточка» упорно отказывалась катить дальше, словно чувствуя напрасность усилий. Слесарь из ближайшей мастерской запросил еще пятьдесят. Филя выпучил глаза и от души высказался, слесарь все понял и ушел чуть ближе, чем его посылали. Пришлось заночевать. Пошли четвертые сутки эпопеи. В машине было холодно, сало уже не пахло, а откровенно воняло. Хотелось выть, плакать и звать маму.
– Филя,– сказала жена, вытягивая из «нз» пятерку,– сходи за бутылкой. Я боюсь, чтоб тебя не хватил инфаркт.
Супруг благодарно посмотрел на Люсю и пошел в магазин. Через час «ласточка» уже содрогалась от богатырского храпа. Во сне Филя улыбался и чмокал губами, как в детстве.
Между тем Люся принесла откуда-то воду, соль, приспособила кастрюлю и принялась за сало. «Я тебе покажу арифметику,– бормотала она, остервенело натирая сало солью.–Бизнесмен великий…хвастунишка…нет, чтобы лишний раз уточнить, проверить....
Утром, когда Филя возвратился к унылой действительности, Люся заканчивала драить последний кусок сала. Бедняжку шатало от усталости. Дундук, отдохнув, созрел до оплаты за ремонт, и через некоторое время чета Дундуков без гроша в кармане опять летела в столицу ловить птицу счастья. Они искали ее, эту жар– птицу, на рынках, в магазинах, больших и маленьких, ларьках, киосках, палатках, павильонах, во всех точках бывшего общепита, которые хотя бы теоретически могли приютить эту конспиративную птаху.