Весеннее чудо для мажора
Шрифт:
— Конечно, я приду!
Я бы согласилась и за пять минут туда добежать, хотя дорога предстоит через кладбище — это я по карте посмотрела. Такой виноватой себя чувствую перед Виком, что стопроцентно за пять минут бы успела.
Я, волнуясь, собралась. Проверила шею на следы засосов, внимательно оглядела себя, и вышла из дома. До Алексеевки я дошла, на удивление, не пугаясь кладбища — через него самая короткая дорога. Так волновалась, прокручивала в голове то, что должна сказать Вику, что ничего особо не заметила. Только в телефон иногда заглядывала, чтобы свериться.
Нельзя говорить Вику, что расстаемся мы из-за Андрея — это оскорбит его. Дрался ведь за меня вчера, значит, я ему небезразлична. Нужно сказать… точно! Объясню, что сейчас у меня в приоритете учеба и работа, что это — очень важный период в моей жизни, который я не имею права упустить из-за отношений.
Да, так и скажу. Дело не в Вике, дело во мне самой. А он еще встретит хорошую девушку, к которой не придется мотаться в деревню, у которой на уме он сам, а не диплом и не мечта стать супер-шефом в крутом мишленовском ресторане.
Я приободрилась, и вошла в кафе — пустое, какое-то сонное и мило-провинциальное. Здесь, видимо, только юбилеи и свадьбы отмечают. Ну, и другие даты — радостные и печальные.
А Вик уже здесь, хотя до часа икс еще пятнадцать минут. Эх, я-то хотела в одиночестве посидеть, как-то систематизировать то, что я ему скажу. Но ладно, что уж там.
— Боже, — ахнула, опустившись на стул напротив, — ты был в больнице?
У Вика не щека, а волдырь размером с кулак. И все лицо… нет, это ужас какой-то: сплошь пластыри, но отеки абсолютно кошмарные. И синяки. И нос, кажется, сломан, иначе почему у парня такие фингалы под глазами, и заклеенная переносица?!
— Лиз, все в порядке. Я знал, на что шел, — прогундосил парень. — Он тебя не обижал?
Я вспомнила то, что было после того, как Андрей отнес меня в дом, и опустила глаза.
Ну я и сволочь. Не лучше Андрея. Развлекалась, пока Вику было так больно!
— Понятно. Приставал? — рыкнул парень.
— Вик, давай не будем про Андрея. Я… нам нужно поговорить, только сначала расскажи, как ты? Что врачи говорят? У тебя переломов-то нет? — засуетилась я.
Вик поморщился, прижал ладонь к щеке, и сморщился еще раз — уже болезненно.
— Лиза, тебя не должно это волновать. Все эти травмы — мелочи. Я знаю о характере брата, отец рассказывал, что он абсолютный дикарь. Я-то не особо драками, я словами оперирую. Цивилизацию предпочитаю неандертальскому поведению, ты знаешь меня. Но Андрей… он разговаривал с тобой?
— Нет. Просто запер меня, и запретил выходить. А затем ушел, — смущаясь, солгала я, надеясь, что Вик не догадается, чем я могла заниматься вчера вечером.
Моя ложь шита белыми нитками, ведь очевидно, что если бы хотела — позвонила бы, вылезла в окно, и побежала к нему… да много что я могла бы сделать, если бы банально хотела этого, и не забыла про существование Вика. Но он не обратил внимания на мои слова.
— Я должен тебе кое-что рассказать. Андрей так увивается за тобой… прости, что говорю это, мне самому жутко неприятно. В общем, он из-за денег. Бизнес требует вложений, он в сомнительные
Вик требовательно вгляделся в мое лицо, а я… а я ничегошеньки не поняла.
— А я здесь каким боком?
— Таким, Лиза. Таким, — мрачно повторил Вик. — Андрей сюда от хорошей жизни приехал? У него отношения со старшим братом примерно такие же, как и со мной — не станет Антон ему помогать. А деньги нужны. И на бизнес, и вообще — по жизни устроиться.
— Похвально, наверное, — растерянно пробормотала я.
Вик взглянул на меня с осуждением, и я смутилась — я явно чего-то не понимаю.
— Он не сразу начал меня избивать, заметила? При тебе трындел, шутил, изгалялся. А как ты в дом вошла, потребовал машину. Сказал, что отстанет от тебя, если я тачку свою перепишу на него, и бабла докину. Он тебе про это не говорил? — я покачала головой, еще больше растерявшись. — Впрочем, конечно, о таком не рассказывают. Скорее, лгут и перекладывают ложь на других. Прости, это от боли я туплю, любимая. Я отказался. Мне машину не жалко, но я не могу платить за тебя. Ты — моя любимая девушка, а не товар в магазине. И тогда Андрей стал бить. Сказал, что все равно добьется тебя, и… знаешь, он что-то говорил про твоего отца. У Никиты Борисовича ведь и деньги, и связи, и кто как не он может помочь парню своей дочери встать на ноги?
Я молчала. Пыталась осознать, понять — верю я, или нет, но… зачем Вику лгать? А еще… еще Андрей никогда не давал повода думать про себя, как про альфонса.
— Запуталась? — Вик положил накрыл мою ладонь своей. — Я понимаю, неприятно узнать, что кто-то хочет быть с тобой ради денег. Андрей слишком агрессивно этого хочет, идет напролом, а не ухаживает. Ты очень ему нужна. Я должен был тебе это рассказать, и… и я могу избавить тебя от него: возвращайся в город, и переезжай ко мне. Я люблю тебя, и в доказательство своей любви…
Вик чуть отодвинулся, опустил руку под стол, а через пару секунд положил передо мной красную бархатную коробочку.
— Я выгляжу не очень романтично, как и это место, но разве это имеет значение? — робко улыбнулся мне парень, и попросил: — Открой.
Я сжала коробочку в ладони. Там кольцо, я знаю.
— Вик, что ты такое говоришь?
— Там кольцо.
— Я про другое, — покачала я головой.
Пальцы сводит, коробочку сжимаю так, что, кажется, разожму пальцы, и от нее ничего не останется. Как и от кольца. Дыхание загнанное, а я ведь не бежала. Я сидела, и слушала.
Бред? Или…
— Я уже рассказал все, что знаю. Брат, вроде как, выставил Андрея из дома. Не от хорошей жизни он сюда приехал. Я не намекаю, что ты от плохой жизни бежала, знаю твою ситуацию, но согласись — где деревня, и где Андрей!
Я кивнула.
Слов пока нет.
Не верю я во все это, вот просто не верю, и все тут. Но, с другой стороны, Андрей ведь и правда городской житель. Тусовки, постоянный движ — все это никак с деревней не вяжется.
— Он ведь не знал, что я здесь.