Весна (Дорога уходит в даль - 3)
Шрифт:
как сразу заявила Маня, "чтобы поговорить". А Таня поправила: "Чтобы поговорить об очень важном деле!"
В чем же состоит это очень важное дело?
14 декабря - день рождения Тани и Мани.
– Обеих в один день?
– удивляюсь я.
Нет. Они родились в разные числа разных месяцев. Но празднуют в один день.
– Почему?
– не понимаю я.
Девочки беспомощно переглядываются. Я вижу, что вопрос мой для них неприятен (вскоре я понимаю и то, почему именно он для них неприятен, и уже не настаиваю).
Так вот - 14 декабря день их рождения. Им, конечно, хотелось бы отпраздновать
– Отпраздновать по-человечески...
– с горечью объясняет Таня.
– Теперь вы понимаете?
Конечно, понимаю. Разве с их сумасшедшей мамашей можно сделать что-нибудь по-человечески?
Я тем сильнее жалею бедных девочек, что для меня день моего рождения 24 августа - один из самых счастливых дней в году! Еще недели за две до этого я начинаю составлять список желаний (в раннем детстве я озаглавливала его: "список жиланей"). В этот список я вношу все, что мне хотелось бы получить в подарок. Когда-то это были главным образом игрушки. "Такую куклу, как у Риты и Зои, чтобы пищала, закрыв глаза", или "не очень большой пистолет, чтобы все-таки умел чем-нибудь стрелять не очень громко". На удивленный вопрос мамы, зачем мне вдруг понадобился пистолет, я объясняю: может на моих кукол напасть волк или другой зверь? Может. Надо в него стрелять или нет? Надо. Но, поскольку я сама страшно боюсь выстрелов, хорошо бы, чтобы пистолет стрелял не пороховыми пистонами, а, например, горохом... Дней за пять до дня моего рождения папу ко мне не подпускают близко, чтобы он не разболтал мне обо всех сюрпризах, какие для меня готовят мама, папа, дяди, тети, дедушка, бабушка. День моего рождения обычно происходит на даче. С утра я жду всех детей со всего дачного поселка, но днем, часа в два, всегда, ежегодно, почему-то начинается дождь. В детстве я принималась реветь: "Никто ко мне не придет! До-о-ождь!"
И все ребята у себя дома тоже волновались, зная и понимая, что я, наверное, реву - боюсь, как бы дождь не испортил мне праздник. К пяти часам дождь обычно проходит, собираются мои гости и начинается веселье. Маленькие, мы играли во всякие игры:
в фанты, в носы, пословицы, "барыня прислала сто рублей".
Подросли - стали разыгрывать шарады, танцевать.
Но, сколько я себя помню, весь день моего рождения с самого утра я жду своего главного гостя, самого желанного: папу! И, как на грех, именно в этот день - каждый год!
– у папы оказываются тяжелые больные, которых нельзя оставить ни на один час...
Я жду папу, и все мои гости тоже ждут его, потому что, если ему удается вырваться хоть на полчаса, он вносит необыкновенное веселье и оживление в наш ребячий праздник. Папа умеет комически "обыгрывать" даже свою беспомощность и отсутствие "светских талантов". Например, папа не умеет танцевать ничего, кроме польки, да и ту... "унеси ты мое горе на гороховое поле", - как говорит мама. Но папа усердно танцует все танцы, которых не знает даже по названию (падекатр, падепатинер), топает ногами, приседает, кружится, как медведь, - и все, глядя на него, умирают со смеху.
Но чаще всего папе не удается вырваться в этот день даже на полчаса. Он приезжает поздно, иногда почти ночью - гости давно разошлись, - но мы с мамой всегда ждем его. Мы вскакиваем с постелей, накидываем на себя халаты и начинаем угощать папу.
Иногда от
– Яков, не начинай с шоколада - ты выпьешь его потом.
– А я уже выпил. Думал, бульон. То-то смотрю - он какойто сладкий! И коричневый почему-то...
– Папа, отчего ты не ешь миндальный торт? Мама положила тебе такой аппетитный кусок!
– Батюшки, я нечаянно посолил его! Страшно невкусно получилось... Я думал: котлета, а Юзефа всегда забывает посолить...
Очень часто папа не остается после этого ночевать дома - он вырвался только на полчаса и спешит к своим больным. Но всетаки он приехал, хоть на считанные минуты, и это чудесно!
– Ну до свидания!
– прощается папа с нами.
– Знаменитый был торт... миндальный, что ли?
– говорит он, забыв, что только что посолил его. Вряд ли торт стал от этого вкуснее.
Вот как радостно я всю жизнь помню день своего рождения.
Я даже не всем рассказываю об этом - ведь у очень многих людей нет таких чудесных воспоминаний. И потому мне так странно и грустно слышать, каким бессмысленным мучительством отравлен для Тани и Мани день их рождения!
Примерно недели за две до этого дня мадам Бурдес начинает по многу раз в день в разговоре давать зловещие обещания и клятвы:
– В этом году - клянусь!
– никаких дурацких праздников у меня в доме не будет!
И Жозька злобно поддакивает:
– Никаких дурацких дней рождения!
О чем же девочки пришли просить меня?
– Поговорите с мамой - пусть она позволит нам справлять день рождения!
Конечно, их отец изо всех сил старается ввести в разум свою свирепую супругу, но ему очень трудно: он должен уговорить ее не только разрешить празднование, но еще и не присутствовать на нем самой, уйти на весь вечер к родным да еще увести с собой своего любимого Жозеньку. Все это достаточно трудное дело; неизвестно, удастся ли это бедняге Чериковеру... Его поддерживает сестра, тетя Соня, как называют ее девочки, но эту бедную родню - какую-то Чериковер!
– мадам Софья не ставит ни во что. Что же тут могу поделать я?
– Мама вас очень уважает!
– говорит Таня.
– Она говорит - сам дядя Ромуальд сказал вам: "извиняюсь"...
Папа, видно, прав: такие люди, как мадам Бурдес и ее брат, уважают только тех, кто дает им отпор.
Сам Бурдес-Чериковер, вовсе не уверенный, конечно, в том, что Зосю удастся уговорить, втихомолку успокаивает изнервничавшихся девочек. Пусть девочки, говорит он, смело зовут гостей на 14-е, пусть приглашают своих подружек и знакомых. Он дает девочкам денег - пусть заранее закупят все для угощения. Он, их папа, обещает: вечер состоится.
Все действительно покупается и запрятывается в самых невообразимых местах: в комоде под бельем, в шкапчике, позади книг, даже под кроватью лежат тючки и пакеты из гастрономических магазинов и кондитерских. Девочки зорко, неусыпно стерегут это угощение, приготовленное для званого вечера. Они не уходят из своей комнаты одновременно: одна из них всегда остается охранять провизию от Жозьки. Сегодня, за два дня до предполагаемого торжества, девочек зовут обедать обеих одновременно. Они в растерянности заметались по своей комнате, но тут прихожу на урок я, а потом Гриша Ярчук. Бросив на нас умоляющие взгляды, девочки убегают обедать.