Вестники времен. Трилогия
Шрифт:
И он, вспомнив поездку в Россию осенью 1939 года, произнёс два единственных русских слова, которые знал:
— Водка. Сталин.
— Сталин? — замер человек, стоявший за спиной. — Сталин…
Потом он снова что-то сказал, но Гунтер не понял, что именно. Ясно было одно — интонация вопросительная.
— Do you speak English? — Райхерт-младший, спасибо отцу, профессору-лингвисту, отлично говорил на английском и подумал, что гость может знать этот язык. А если нет? Господи, как же с ним объясниться?
— Yes, — в голосе
— Я немец, — пытаясь сохранять спокойствие, ответил Гунтер на языке Шекспира, — офицер военно-воздушных сил. Пожалуйста, уберите пистолет. Не дай Бог выстрелит.
— Не выстрелит, — пробурчали сзади. — Вообще-то оружие на предохранителе. Ты действительно немец? Из ФРГ? Послушай, какая это страна?
Гунтер не нашёл ничего умнее, как ответить:
— Нормандия, королевство Английское. Одна тысяча сто восемьдесят девятый год от рождества Христова.
Когда позади раздался шум падающего тела, германец ничуть не удивился.
— Я, конечно, понимал, что здесь всё неправильно… Но чтобы настолько!
Очнувшийся гость сидел у разведённого Гунтером костерка и страдал. Большей частью на незнакомом языке. Иногда по-английски. Общий смысл его жалоб сводился, как понимал германец, вот к чему: «Не надо было ехать в эту проклятую Англию!»
Отец Колумбан, с большими трудностями снятый Гунтером с дерева, привалился спиной к толстому сосновому стволу и, беззвучно шевеля губами, рассуждал о бренности мирской жизни. Недовольный и злой сэр Мишель растирал отшельнику пораненную жёсткой верёвкой лодыжку спиртом из фляги. Старец морщился, но, как и положено святому, терпел.
Мишеля пришлось извлекать из волчьей ямы с помощью верёвки. Незнакомец постарался на славу — ловушка была глубиной не меньше двух метров, с песчаными осыпающимися стенками. Невысокий рыцарь прыгал на дне ямы, пытаясь уцепиться за её края или редкие древесные корни, но все попытки заканчивались плачевно. Когда наверху показалось лицо Гунтера, державшего в руках тонкий, но очень прочный канат, срезанный с ноги отца Колумбана, сэр Мишель взъярился окончательно:
— Мне здесь что, полную седмицу сидеть? — покраснев лицом и брызгая слюной, рявкнул норманн на верного оруженосца. — Ты его убил?
— Нет, — коротко ответил Гунтер. — Он, бедолага, в обмороке. Я его оттащил к… к дракону. Хватайся за верёвку и вылезай.
— Откуда он? — прохрипел сэр Мишель, ёрзая ногами по зыбким, песчаным краям ямы и переваливаясь на траву. — Как и ты, из Германии?
— Какое там… — вздохнул Гунтер. — Идём. Посидишь вместе с отцом Колумбаном. Успокой, кстати, нашего пустынника. Ему, наверное, с сердцем нехорошо после такого полёта. Эй, Мишель, осторожнее! Видишь верёвочку в траве? Не зацепись. Мало ли каких гадостей наш новый знакомый напридумывал…
— Я ему сейчас морду набью, — пригрозил рыцарь. — За непотребные шуточки над дворянином и священником!
…Пока гость отлёживался, а Мишель со всей доступной ему участливостью
Таких машин в сороковых годах XX века не делали, это совершенно точно. Германец даже не смог подобрать надлежащего слова, чтобы определить тип конструкции. Длиной машина была не меньше шести метров, крылья отсутствовали как таковые, вооружение, судя по всему, установлено не было. Изумлял широкий двойной винт, установленный почему-то над фюзеляжем.
— Ого! — Гунтер легонько провёл рукой по корпусу. Пулевые отметины. Фонарь кабины разбит выстрелами, возле двигателя (если это действительно двигатель!) следы копоти… — Попали они в переделку!
Машина разбита. Это было видно сразу. Стойки шасси деформированы, несколько больших вмятин и трещин на корпусе… Стёкла фонаря кое-где уцелели, но в основном были выбиты. Винты перекручены и сломаны. В отличие от «Юнкерса» этот аппарат уже никогда не сможет взлететь.
Германец перегнулся через дверь кабины и обомлел. Насквозь чужая система управления! Тьма-тьмущая небольших тёмных экранчиков, цветных клавиш, каких-то тумблеров и переключателей…
— Эй, мистер! — послышалась тихая англоязычная речь. Гунтер и Мишель мгновенно обернулись. Гость сидел на траве, держась одной рукой за висок, и слегка покачивался вперёд-назад. Будто еврей на молитве. — Как тебя зовут?
— Моё имя Гунтер фон Райхерт, — ответил оруженосец, подходя к человеку и присаживаясь рядом на корточки. — А ты кто?
— Sergey Kazakov, — человек прокашлялся и протянул Гунтеру руку. Тот машинально пожал её. — Я компьютерный техник конструкторского бюро Камова.
Германец не понял, что означали слова «компьютерный техник», но решил выяснить это попозже. Сейчас его интересовали другие вопросы.
— Ты русский? Я имею в виду, из России?
— Ну… Да, — подтвердил гость. — А что, собственно?
— В каком году ты жил? — Гунтер наконец решился задать самый важный вопрос. — Кто у вас фюрер? Иосиф Сталин?
Казаков на мгновение задумался и непонимающе воззрился на нового знакомого.
— Сталин давным-давно умер. Какой, к бесу, фюрер?.. У нас президент. Борис Немцов. Он уже два года президент, сразу после Ельцина выбрали…
— Год какой? — едва сдерживаясь, с дрожью в голосе потребовал Гунтер. — Год? Год, в котором ты жил, понимаешь?
— Две тысячи второй. Ты чего так перепугался? Эй?..
Германец плюхнулся на траву рядом с человеком из 2002 года и едва не завыл. Вот вам и дырка в небе!
— Вы о чём разговариваете? — вмешался сэр Мишель, но Гунтер только отмахнулся и снова взглянул на герра Казакова.
— Послушай, — осторожно начал он, — ты должен помнить… В 1939 году началась европейская война. Тогда Россия вместе с Германией воевала против Польши. А мы, немцы, победили Францию. Ты знаешь, чем кончилась эта война?