Ветер моих фантазий. Книга 2
Шрифт:
Меня вырвало на заднее сиденье.
— Ничего, — спокойно сказал парень, — Главное, мы успели его увезти.
— А что Ки Ра? То есть, Киру? — спросила, смущенно втирая рот.
Он откуда-то втащил влажные салфетки, кинул мне. Торопливо утерлась. Вот только сиденье…
— Ничего, — повторил он.
Блин! Ну, что у нас вообще за общение? Меня вырвало на него и его машину, его — на меня. И при том, что сейчас, когда мы мчались сквозь ночь, разрезая яркими фарами темноту, мне вдруг стало неожиданно спокойно. Будто было так и надо. И просто сил не было расспрашивать.
Уже в городе Акира въехал на стоянку. К стоявшему у заправки такси.
Оттуда вышел его отец. Акира тоже вышел из машины. Осторожно поднял с кресла урну. Отцу протянул. Тот осторожно обнял.
— Ки Ра… то есть, Киру…
— Я похоронить его у нас, — серьезно ответил мужчина, — Клянусь!
И они уехали.
— Влезай! — скомандовал парень.
— Но зачем?
— Боюсь, дядя поставил на машину… этоо…
— Камеру?
— Типа того. Он и отец не ладят, — он вскинул голову, гордо, — Но отец обещал похоронить аники на… этооо… А, семейном кладбище!
Радостно вдохнула:
— Здорово! — и смутилась, — То есть, это…
— Правильно, — серьезно кивнул парень.
Потом захлопнул дверцу. Потянул меня за руку.
— А машина?
— Охранник найдут, — чуть подумав, исправился, — Охранники.
Мы какое-то время шли по ночной улице. Снова пошл снег.
— Замерзла? — взволнованно спросил друг.
— Немного, — постучала над грудью, — Внутри холодней.
— Хочешь домой? Я провожу.
Мотнула головой.
Через полчаса или четверть — следил за временем и дорогой он — мы уже вошли в электричку, в объемных свитерах и спортивных штанах. У него синие штаны, у меня — оранжевые. А свитера серые, пушистые. Какие были в ближайшем магазинчике. Он прижимал к себе мешок с продуктами. Я цеплялась за его рукав.
Нам двоим не хотелось никого видеть. Мы решили сбежать ото всех. Смотаться на дачу к моим родственникам. Они жили в другом направлении. Не в том, где погиб Киру. Да и мы были бесполезными теперь. С нормальными похоронами будет теперь отец Акиры разбираться, родной дядя Киру. Похоронит на семейном кладбище в Японии. Он обещал.
Одежду грязную выкинули. Акира только карточки забрал. Я — кошелек и ключи. Хотя кошелек был мой тощий и почти пустой. Но друг даже не дал мне его открыть, перехватив в магазине мою руку.
Словом мы сбежали ото всех. Кроме наших воспоминаний.
Мерно стучали колеса электрички. Продувало от окна. Деревянное сиденье было неудобное. Глаза слипались…
Я очнулась и обнаружила, что сплю в электрике. А голова моя лежит на чьих-то коленях. Голову подняла. Ки Ра серьезно посмотрел на меня.
— Ки р… — начала я.
Парень нахмурился. И с тоской поняла, что это не он. Другой.
Акира грустно отвернулся, стал смотреть в окно через проход.
Смущено села, повернулась к окну рядом со мной. На проплывавшую платформу. На шедшего по ней парня. Ветер развевал черные волосы. На темной толстовке выделялись матовые бусы с мелкими цилиндрами. Его лицо…
Я вскочила, прильнув щекой к окну. Но электрика уже проехала платформу.
Рванулась в переход. К дверям. Дернула стоп-кран. Заскрежетав, машина остановилась. Я ударилась о двери, пытаясь вырваться наружу.
— Ты чего? — подскочил ко мне друг.
— Т-там! — дрожащей рукой указала на оставшуюся сзади платформу. Еще не далеко, — Там… он!
Сжав руку в кулак — кольцом с драконом вперед, выпуклым — Акира ударил рукой по стеклу. Выбил обломки. Я выглянула назад.
Платформа была пуста. Никого.
Уныло сползла на пол. Акира подхватил меня окровавленной рукой почти у самого пола, мешая сесть на осколки. Опустилась коленями на его кроссовки, обняла его ногу и заплакала.
Мне казалось, что там Киру шел по платформе!
Прибежали два милиционера. Орали на нас. Один схватил меня за ворот, подняв. Акира заслонил меня собой, сунул мужчине бумагу в руку. Тот его обматерил. Парень невозмутимо достал кошелек. Пачку пятитысячных и тысячных.
Глаза стража порядка алчно блеснули.
— У меня… мать в больнице, — неубедительно соврал он. А, может, и не соврал.
— Твое, — Акира вложил деньги ему в карман.
Но из электрики нас все-таки выперли. Велели притаиться под платформой. А то, мол, маловато народу едет. Да еще и у Акиры рука окровавлена. Точно подумают на нас. Мы медленно брели у насыпи к платформе, придерживая друг друга, а электричка уехала в сторону от города, утонула в темноте. И наша еда уехала с нами.
Я поскользнулась на насыпи. Крепкая рука подхватила меня, прижала к теплому телу. Почувствовала как быстро бьется в его груди сердце. Странные мгновения тишины. Гул колес, тающий вдалеке. Вдалеке свет редких фонарей у поселка.
— Ты… что ты там видела?
— Там…
Я бросилась к платформе, поскальзываясь в грязи. И полетела б вниз. Одна. Если бы он не рванулся за мной.
В овраг мы приземлись вдвоем. Парень на редкие кусты, а я — с воплем — сверху. Оба вымазались в грязи. Но сердце под моим плечом билось. Неровно, но… но он успокоился быстрее меня. И мое сердце успокоилось следом за ним.
— Ты живой? — робко спросила, устав молчать.
— И глаз целый! — преувеличенно бодро отозвался парень из темноты.
Хотя мобильник его мы посеяли.
Сидели на платформе. Сначала с разных краев полу обломанной скамьи. Потом как-то подвинулись друг к другу. Рассвет встретили уже сидя плечом к плечу. Я робко обнимала его за спину, а он меня — за плечи. Когда увидели свои чумазые лица и леопардовую одежду, смутились. И в следующий миг нервно рассмеялись.
— Как тигры, — усмехнулся парень.
— Леопарды, — улыбнулась.
Минут через пять зазвонил мой телефон. Голос был незнакомый. Не русский. Вроде японский. Отдала парню. Тот серьезно выслушал, хмурясь. Хотя под конец долгой речи собеседника наконец-то улыбнулся. Прямо лицо просветлело. Потеплели, радостно засветились глаза. Показал мне знак окэй. Еще немного послушал. Собеседник сам отключился.