Ветер моих фантазий. Книга 2
Шрифт:
Сандиаса передёрнуло от ужаса, от этого неправильного, неестественного, ненужного действия незнакомца. Он забыл своё имя, забыл, кто он, забыл, кто тот. Только видел мужчину, который спокойно вырезал своё сердце.
Тяжелораненный отчаянно хотел кричать. Ему надо было сказать… попросить, чтобы этот безумец жил! Что не надо, но… но он не мог говорить. Хрип вырвался из его пробитой груди. Капли крови вылетели на снег. Он не мог говорить. Ничего. Он задыхался. Он захлёбывался своею кровью. Всё мутнело… только кашель… да по его губам
«Зачем?.. Скажи, зачем?! Зачем ты вырезал своё сердце? Почему ты сделал это с совершенно спокойным лицом? Зачем протянул мне руку с этим… этим кошмаром?..»
А потом сознание раненного наконец-то помутнело…
Он уже стоял в стороне и смотрел, как Кри Та Ран вырезает у него обрывки старого сердца в груди, как помещает своё сердце вместо его. Как заставляет свои имплантаты, послушные его воле, соединить и заживить все сосуды, чтобы его тело и чужая плоть слились воедино. Чтобы они стали одним.
Душа видела, что его тело корчится от боли. Душа чувствовала, что и у кианина, лишившегося сердца, тело стонет и воет от боли. Но Сандиас-невидимый мог только быть в стороне и смотреть. Смотреть, как тот, кого он когда-то страшно мучил, сейчас пытается спасти ему жизнь.
Просто потому, что Сандиас в детстве тогда отпустил его.
Души помнят красивое. Души помнят того, кто подарил им свободу или силу.
Души важных подарков никогда не забывают.
Но как же больно принимать те подарки, которые лишают жизни или самого ценного того, кто их дарит! Душам не нужны жертвы. Только бы видеть других счастливыми. Только бы дать кому-то шанс остаться живыми ради хрупкого, призрачного, радужного следа счастья где-то в будущем.
Души умеют жертвовать, но им самим чужие жертвы не нужны.
Но… этот человек так решил. Это была его воля. Его выбор.
И Сандиас-другой с мукой подумал, что ему придётся принять чужой выбор. Просто потому, что души свободны. Хотя мучительно смотреть, как другой жертвует собой ради тебя. Чтобы ты остался, а его больше не было.
И Сандиас-невидимый с тоской смотрел, как ложится кианин возле его тела. Рядом, прикасаясь рукой к его руке, чтобы всё ещё имплантатами своими управлять. Чтобы вживили его сердце в чужое тело.
Он смотрел, как два кровавых круга растекаются вокруг двух тел. Как их кровь сплетается воедино. Чужое сердце и его тело…
Рывок…
Вздох. Первый вдох. Новый вдох ожившего тела. Мучительный и такой сладкий. И этот вкусный-вкусный воздух, которого так долго не было. Чужой воздух. Воздух чужой жизни и чужой свободы…
А потом он лежал на грани. Измученное тело. Душа измученная. Он устало вслушивался в пустоту разрушенного города. Чувствовал, как падает снег на его лицо. То тает, то остаётся: тело после операции то оживало, то снова скатывалось в небытиё…
Сандиас
В его груди билось чужое сердце.
Он слышал, как в последний раз очнулся кианин. Слышал его краткое прощание с Лерьеррой.
Девушка, плача, опустилась возле Сандиаса. Зачем?.. Она же не хотела быть с ним! Он вдруг вспомнил!
Но она сгребла снег с его тела, дрожащими руками. На миг задержала руку, невольно, почувствовав тепло живого тела, единственный источник тепла среди зимы и снежной пустыни.
Сандиас шумно выдохнул. Глаза наконец-то открыл. Не сразу чётко мир смог увидеть. Потом увидел её лицо. Бледная кожа, по которой стекают рыжие, длинные пряди. До чего же красиво! Снег и пламя…
Он улыбнулся ей, ослабший, мимолётно. Она улыбнулась ему в ответ, притворяясь радостной.
«Мы же оба друг друга обманываем» – подумал Сандиас про себя.
Но его спаситель просил позаботиться о ней. Так, как сам о ней позаботиться не мог.
И мужчина-человек вскоре попробовал подняться – и она ему помогла. Они чуть переговорили – слова ему давались медленно и тяжело.
– Не надо! – сказал устало Сандиас. – Я же помню: ты не меня искала. И не меня хотела спасти.
Лерьерра виновато потупилась.
Но из людей в живых остались только они двое. По всему разрушенному городу. Или по всей планете?..
И вдаль они ушли. Вдвоём. Он едва шёл, опираясь на неё, а она – охотно ему помогала.
Лишь на миг Лерьерра застыла, уходящая, обернулась, смотря на другого мужчину, возле которого плакала вчера. Тот лежал неподвижно, заметаемый снегом, закрываемый снежным одеялом. Если вчера его грудь хоть поднималась немного, хоть едва приметно, то сегодня была неподвижна.
Девушка невольно, вспомнив, скользнула рукой свободной, по груди. Там, где вчера скользнула его ладонь, будто лаская её. Будто на прощанье. Злобно улыбнулась.
– Снова бросил меня! – тихо сказала она. Сердито.
– Что? – спросил Сандиас напугано.
Лерьерра сердито головой взметнула – и опять он видел, как взметнулись её завораживающе яркие волосы, очень заметные посреди снега, занёсшего всё. Всё, что было в прошлом. Всё, что осталось от их планов и мечтаний. Ничего больше не было.
– Он снова меня оставил одну! – вдруг добавила девушка, не выдержав этой жгучей боли.
Она, та, что едва не убила Сандиаса. Точнее, всё-таки убила. А теперь ворчала из-за другого мужчины. И… и будто в очередной раз пронзила его сердце. Снова напомнив ужасной и мерзкой болью.
Кри Та Ран остался там, заметённый снегом, неподвижный, мёртвый.
Но она его унесла с собой, в своей памяти и в своём сердце. Только его. Это было ужасно больно! Или… она снова попытается убить Сандиаса? Она же не хотела оставаться его женщиной!