Ветер нагваля или Прощание с доном Хуаном
Шрифт:
Деревенские смотрят из маленьких окон. «Кто-то приехал?! Никак к Ивану Петровичу?» Отъезжает машина, оставляя молодую женщину и сына с вещами на ещё качающейся лужайке перед знакомым домом. Внутри суетятся. Скрипит входная дверь. На Вовку пахнуло чем-то знакомым, родным.
«Ой, батюшки, кто приехал! Иван, смотри! Приехали родимые» — слышит Вовка голос бабушки. Чувствует поцелуй сухих старушечьих губ и колкую щёку дедушки.
Возбуждённая мама что-то рассказывает родителям, называя их, что для Вовки странно, папой и мамой. Вовка, ступая по мягким крестьянским половикам, с радостью слышит знакомый скрип, заглядывает в чулан — деревенскую кухню, в кладовые и подсобки — сельник, затем высовывается
«Ну, я пойду, погуляю немного» — не усидел он на месте.
«Посиди, поговори ещё немного с нами, расскажи, как учишься» — пытается удержать его мама.
«Устал, небось, с дороги. Поди, лучше поешь, в крынке молоко, недавно корову доила» — вторит маме бабушка. Какое там! «Потом» — торопливо кричит Вовка, хлопает дверью и радостно мчится к реке.
Быстро, незаметно прошёл ещё один день в дороге. Деревенский, душистый воздух волнительно наполняет лёгкие и проникает в каждую клетку тела. Вовка чувствует невероятную свободу, счастье и энергию! От верхушки живота, минуя грудь, куда-то вверх к горлу поднялся трепетный, волнующий, опьяняющий холодок. Вовка с любовью осматривает знакомое место. Вместе с темнеющей речкой медленно и плавно катится пар. Шуршит камыш. Брыляется мелкая рыбёшка. Пахнет влажной осокой.
«Здравствуй, речка, ты совсем не изменилась. Только немного помельчала» — с грустью думает Вовка.
Он быстро обегает все любимые места, убегает за деревню и даже к лесу. Но в лесу уже темно и страшно. Домой! Выпив на ночь тёплого парного молока из глиняной крынки, с чувством громадного счастья, Вовка с удовольствием забирается под тяжёлое стёганое ватное одеяло, пахнущее пряниками, и сладостно засыпает, предвосхищая — что-то будет завтра?!
А завтра! Новый день завопил о себе с утра голосами деревенских петухов, они стараются перекричать друг друга. И бабушка уже гремит кочергой о чёрные в сажи котлы, большие и маленькие. Она пытливо вглядывается в чёрный квадрат дымящейся печи и достаёт из дыры разные чаны. В комнате жужжат мухи, они то бьются о стекло, то замирают на потолоке и на окнах. Тикают громко часы на стене. Дед дремлет в высоком резном самодельном кресле.
Наскоро позавтракав, Вовка бежит гулять. Он идёт по селу гордо и каждому встречному важно говорит: «Здрасте! Здрасте!»
«Ты чей же это будешь?» — останавливают его деревенские.
«Я — внук деда Ивана!» — с достоинством отвечает он.
«Да ну? И не узнать тебя вовсе. А похож, похож. Вылитый Иван Петрович. Правда, Марусь?» — охают доярки в белых косынках с вёдрами в руках.
«Какой большой стал, подрос» — скалят в улыбке белые зубы трактористы с серыми от вьевшейся пыли грубыми лицами.
На краю деревни у оврага собирается ватага местных пацанов. Босые, руки по локоть в карманах широких брюк, они высокомерно и важно разглядывают Вовку. Потом примирительно здороваются за руку. Вовку действительно трудно узнать — подрос.
Быстро замелькали дни. Вот Вовка стучит удочками на помосте, кричит бабке: «Ба-ашка! Я пойду рыбу ловить!» И убегает от её крика: «Да куды ж ты, не емши-то, Вовичек?!» И спешит к речке. Вскоре выдёргивает блестящих рыбёшек из весёлого, искрящегося на солнце, водного течения. Ох уж, этот прожорливый забавный народ
А вот от Вовки в разные стороны разбегаются, квохчут, хлопают крыльями куры. Он бежит на футбольное поле босиком и нет-нет, да и случайно наступит на жидкий куриный помёт. Б-ррр! Быстрей вытирать о траву ногу. Белыми ступнями с чёрными побошвами пяток хлёстким ударом по мячу. Бац, бац. Го-о-л!
Потом мокрый от пота, с сильно бьющимся от азартного бега сердцем припадает к ключу. Жадно, до спазма с горле, пьёт хрустально чистую, ледяную воду.
Или торопится в лес на пляж. Голубой змейкой речка да светлый горячий песок. Раздевшись до гола, бегать, вопить, специально вымазавшись грязью, пугать, а потом с разбега нырнуть в прохладную воду, смыть засохший чернозём с тела.
Засыпать друг друга влажным песком по шею, а потом сбривать песчинки с кожи острыми ракушками. Здешний пляж зовут Играшкой — любимое место купания ребятни. Говорят, когда-то давно здесь утонул весёлый и кудрявый деревенский парень по прозвищу Играшка. Так и повёлось и привязалось название. «Айда купаться на Играшку!» — кричал кто-нибудь из разгорячённых после футбольной баталии мальчишек. И все шли сюда, потные, неся в руках рубашки.
Представьте! Вовка барином лежит на мягком жёлтом речном песке, щурится на солнце и наблюдает, как вокруг летают и садятся на мокрые после купания тела ребят большие жирные с зелёными глазами слепни. Слышит звонкий голос Петьки: «Гляди, на тебе генеральский сидит!» Петька — местный веснушчатый подросток, у которого самого на носу и под глазами словно рой маленьких рыженьких мушек. Генеральским зовут особенно крупного слепня. Вовка ловит его, бросает в реку и с завистью бывалого рыбака наблюдает, как на поверхности водного течения появляется большая тёмная рыбья голова, которая громко хапает воздух и утаскивает вглубь ещё живое насекомое. Такую бы поймать!
Мама вся в заботах и ей не до сына. Напрасно ей напоминает неугомонный Вовка об ухе. Она то пропалывает огород, то что-то таскает из погреба и обратно. То гремит вёдрами на помосте, носит на коромысле воду из родника. Моет, скребёт алюминивые миски и чугунки речным песком на кладках. Надо помочь старикам. Совсем старые.
«Аньк, отдохнула бы» — ворчит бабка.
«Ничего, ещё успею» — отвечает мама.
Иногда за обедом она говорит сыну: «Ты бы посидел немного с бабушкой и дедушкой, поговорил с ними, помог бы в чём-нибудь. Так они тебя ждали.»
«Посижу, посижу».
«Да чяво там — ласково и добро, шамкая беззубыми дёснами, говорила бабушка. — На дворе вшё антиресней. Пущай гуляет. Там вольготней. Да и воздух-то здешний не то, что у вас в городе. Лишь бы здоровья набирался. А с нами ещё посидит. Нас не убудет».
«Избалуете мне сына» — мягко заканчивает разговор мама. Весь день она работала, а по вечерам встречалась и балагурила со своими старыми деревенскими подругами, теперь толстыми, краснощёкими бабами в синих выгоревших передниках с засученными рукавами рубах, и добродушными лицами.
«Твой-то шустрый очень» — говорили они.
И в самом деле, не усидеть Вовке на месте. Сколько у него ещё дел! Сегодня у Вовки поход за грибами…
Что же делает он, когда идёт дождь? Ведь не каждый же день солнце. Э-э, да и в дождь ему не скучно. Когда баюкающее капание дождинок о жесть крыши нагнетает уныние и дремоту на всех, когда спят все, и даже мухи дремлют в комнате, а дедушкина самодельная хлопушка мирно лежит на своём обычном месте на подоконнике, Вовка изучает дом. В такие дни он весь проникался какой-то нежностью и любовью к этому загадочному старинному сооружению.