Ветер в ивах
Шрифт:
— Пропади она пропадом, эта Река и ужин тоже, — с трогательной досадой отмахнулся Крыс. — Я намерен сейчас же найти это место. Даже если всю ночь искать придется. Это я вам говорю! Так что, выше нос, старина: он нам необходим! Возьмите меня под лапу, и мы мигом доберемся до цели.
Все еще сопя, разубеждая и слабо сопротивляясь, Крот волочился за настырным другом. Крыс же беззаботною беседой — не без анекдотов — пытался развлечь его, чтобы утомительный путь показался короче. Как только Крыс заподозрил, что они близко от места, он сказал:
— Так! Шутки в сторону. За дело; нюхайте, и повдумчивей!
Все так же под локоток они прошли еще немного в полном молчании,
Сигналы были!
Крот на мгновение замер; его задранный нос слегка подрагивал, зарываясь в воздух.
Короткая пробежка вперед!.. Не то… еще бросок!., снова не то! Еще попытка! — и наконец медленное, уверенное движение к цели.
Крыс, тоже взволнованный, поспешил за другом, едва не наступая ему на пятки, а Крот тем временем, задрав голову навстречу слабо мерцавшим звездам и копошась носом в воздухе, словно лунатик, пересек яму и уже продирался через живую изгородь.
Сразу за ней он без предупреждения нырнул в снег. Но Крыс, как всегда, был начеку: своим безошибочным чутьём он тут же отыскал друга в снегу и последовал за ним — в тоннель.
В тоннеле, узком и душном, сильно пахло землей, и по мнению Крыса, прошла целая вечность, прежде чем он смог распрямиться во весь рост и отряхнуть пыль с одежды. Крот чиркнул спичкой, и Крыс обнаружил, что стоит на открытой площадке, аккуратно подметенной и посыпанной песочком. Прямо перед ним над маленькой дверкой было написано готическим шрифтом: «Деревня Кроткое».
Крот снял с гвоздика лампу, зажег ее, и Крыс, оглядевшись основательней, смекнул, что в данном случае эта площадочка исполняет обязанности приусадебного парка. По одну сторону двери стояла садовая скамеечка, а рядом — каток (дело в том, что в своем доме Крот был очень опрятен и терпеть не мог, когда гости в его земле копали ходы, оставляя неряшливые кучки). На стенах парка в шахматном порядке чередовались завернутые в фольгу горшочки с папоротником и полочки, прогибавшиеся под тяжестью скульптурных изображений Гаррибальди, младенца Самуила, Королевы Виктории и прочих гипсовых героев современной Италии. В дальнем углу был устроен кегельбан со скамеечками по сторонам и деревянными столиками, на которых сохранились еще липкие круги от пивных кружек. В центре парка, обложенный диким камнем, красовался овальный пруд с золотою рыбкой и фонтаном. Из середины пруда воздымалось причудливое сооружение, облицованное, опять же, булыжником и увенчанное зеркальным шаром. Шар этот, отражая все в высшей степени нелепо, производил приятное впечатление.
Сияя, Крот переводил взгляд с предмета на предмет, потом задерживал его на Крысе и снова отводил в сторону: блуждать по лицам героев, по столикам, по кегельбану… Наконец, он торопливо втолкнул Крыса в дверь, зажег лампу в прихожей и жадно заглянул в гостиную.
Толстый слой пыли повсюду… Атмосфера уныния и заброшенности отвергнутого жилья… И весьма жалких размеров, к тому же… Засаленная убогая мебель… Крот рухнул в кресло и закрыл лицо лапками.
— Ах, Крысси, — простонал он, — что я наделал?! Ради чего я притащил вас в эту холодную конуру? Вы могли бы уже греться у вашего прекрасного камина, пошевеливая босыми лапами! А я? Что я наделал!
Пока Крот убивался, Крыс бегал туда-сюда, распахивал двери, исследовал комнаты и буфеты, зажигал лампы и расставлял свечи.
— Надо же! Какой домик-то превосходный! — бодро восклицал он. — Компактный такой! Планировка отменная. Все есть, и все на своем месте. Удивительный
Ободренный заразительной деловитостью гостя, Крот мыл, тер и драил ото всей души и что было сил, а Крыс, побегав взад-вперед с охапками хвороста, развел такой огонь, что в трубе выло. Он пригласил Крота погреться, но как раз в этот момент у бедняги приключился новый приступ: в безутешной печали он рухнул на диван и зарылся лицом в тряпку.
— Крыс, — мычал он сквозь нее, — ваш ужин, Крыс! Чем я накормлю вас — холодного, голодного, усталого?! Мне нечего предложить вам, не-че-го: в доме нет ни крошки хлеба.
— Что вы за животное такое, честное слово! — с укором вздохнул Крыс. — На кухне ключ для открывания сардинок лежит, а ему хоть бы что! Я этот ключ своими глазами видел — как вас сейчас. А что такое ключ? Всякий знает, что если налицо ключ, то где-то по соседству есть и баночка сардин. Бросьте вы это! Возьмите себя в лапы и пойдемте поищем съестное.
Крот подчинился. В поисках снеди они облазили все буфеты, перевернули вверх дном все ящики. Результат был не так уж плачевен: баночка сардинок, упаковка галет (почти непочатая) и палка полукопченой колбасы, обернутая фольгой.
— Чем не банкет? — накрывая на стол, веселился Крыс. — Я знавал животных, которые отдали бы лапу на отсечение за одну возможность поужинать с нами.
— Ни рыбы, ни мяса, — тоскливо кивнул Крот.
— Ни паштета из гусиной печени, ни шампанского, — подхватил Крыс и вдруг распрямился. — Кстати… это напомнило мне… Послушайте, Крот, а что там за дверочка в конце коридора? Ваш погребок, не так ли? Ну и дом: все есть! Минуточку!
Он метнулся к погребу и мигом вернулся, несколько запыленный. В каждой лапе он держал по бутылке пива, а под мышками — еще по одной.
— Похоже, что вы, Крот, терпите лишения и страдаете просто из любви к искусству, — подытожил он. — Ни в чем себе не отказывайте: это уютнейшее местечко из всех, что я знаю! Кстати, где вы достали такие хорошие репродукции? От них так и веет уютом, честное слово. Немудрено, что вы так любите бывать здесь. Как вам только удалось все так складно устроить? Непостижимо! Поделились бы, старина.
И пока Крыс накрывал на стол и готовил горчицу в подставке для яйца, Крот, все еще поводивший боками от последнего потрясения, вспоминал, немного застенчиво поначалу, а затем все смелей и раскованней — как замышлялось это, как продумывалось то, как наконец, и вон до того лапы дошли, благо состоятельная бабушка преставилась, царство ей небесное; а вот эта вещь — находка, что и говорить! но с каким трудом! как долго пришлось торговаться! упаси бог!., а эта вещица? что вы думаете? — с хлеба на воду, полгода! Крот окончательно пришел в себя. Ему уже непременно потребовалось погладить и продемонстрировать любимые безделушки: он схватил лампу и начал так и этак освещать их, показывая гостю с самой выигрышной их стороны и пространно о них толкуя, — он совсем запамятовал об ужине, столь необходимом для них обоих. Крыс был близок к голодному обмороку, но искусно скрывал это неуместное обстоятельство: он одобрительно покачивал головой, красиво выгибал бровь, знакомясь с вещицей вплотную, и когда ему как знатоку порой предоставлялось слово, убедительно произносил: «Просто чудо!» или «Необыкновенно любопытная редакция!».