Ветка Вятка

Бураков Иван

– А патриотическое? – попросил внук деда, – у Евтушенко были патриотические стихи?

– Да у него есть патриотические стихотворения, – поправила сына мама.

– У него все стихотворения патриотические, – заверил Юрий Александрович, – вот которое я прочитал, разве оно не патриотическое? Поэт выражает свою любовь к Родине, родной земле, к труду.

– Нет, – опять запротестовал внук, – я хочу, чтобы там было про нас, про русских, про советских.

– Хорошо-хорошо, – поднял руки, сдаваясь, Юрий Александрович, – вот тебе и про нас…

И начал:

– «Мы русские. Мы дети Волги…»

– И Москвы-реки, – выпалил я со своего места

в помощь.

Дедушка на мгновение прервался, посмотрел на меня, блеснув стеклами очков, улыбнулся и подтвердил:

– Да, и Москвы-реки, и Вятки, и Унжи, – а затем продолжил читать.

После прочтения стихотворения в комнате повисла тишина, в которой слышны лишь были поскрипывания деревянных стульев, на которых сидели Юрий Александрович и наш папа, да опять же продолжала биться, пытаясь пробить собой стёкла и улететь в благоухающий яблоками, грушами и ещё какими-то невиданными запахами оазис цвета и листвы, муха. Дедушка закончил паузу, обратившись к внучке и внуку:

– А знаете ли вы, дети, сколько у нас в стране разных народов живёт?

Я вспомнил карту Советского Союза, которую видел в атласе дома. На карте были очерчены границы СССР и показаны республики, входящие в состав Союза. Самая большая по территории республика была РСФСР – Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика. Существовала и более хулиганская расшифровка этой аббревиатуры: «Ребята, смотрите, Федька сопли распустил!» Однако, эту расшифровку я предпочитал не произносить, лишь только помнить. На каждой из территорий республик на карте были изображены мальчик и девочка в национальных костюмах, милые улыбающиеся кругляши. С запада к РСФСР примыкал целый конгломерат республик: Эстонская ССР, Латвийская ССР, Литовская ССР, вместе с Калининградской областью выходили на берег Балтийского моря. Я даже чуть прикрыл глаза, представляя себе карту. Далее, чуть ниже, оканчиваясь выходом к Черному морю, кружево плели территории Белорусской ССР, Украинской ССР, которая, как раз, к Чёрному морю и выходила, Молдавской ССР. На всех этих территориях карта изображала всё тех же мальчика с девочкой в национальных одеждах. Далее, через аппендикс, Краснодарского края, кружева продолжались Кавказскими республиками: Грузинской ССР, Армянской ССР, Азербайджанской ССР. А через пролив Каспийского моря гордо раскинулись территории Казахской ССР, Узбекской ССР, Туркменской ССР, Таджикской ССР и Киргизской ССР.

«Как же их много», – думал я, пытаясь судорожно сосчитать все народы, живущие в Союзе.

Видимо, тем же занималась и сестра. Я это понял, когда она быстро выкрикнула:

– Пятнадцать! Пятнадцать народов, дедушка!

Я посмотрел на деда, на родителей, на бабушку и согласился:

– Пятнадцать…

– Пятнадцать? – играя, округлил дед глаза, – ну давайте вместе считать, загибая пальцы.

При этих словах Юрий Александрович выставил вперёд руку и начал вместе с внуком и внучкой загибать пальцы на свою шершавую мозолистую ладонь.

– Русские, раз, – «раз», то есть счёт дети с дедушкой повторяли хором, – белорусы, два, украинцы, «три», – так счёт продолжался, а Юрий Александрович, и мы называли и считали следующие народы: узбеки, казахи, азербайджанцы, татары, армяне, таджики, грузины, молдаване, литовцы, туркмены, киргизы, немцы…

– Дедушка, так немцы в ГДР и ФРГ живут…

– И у нас они тоже есть, – примиряюще поднял руки дед, и затем продолжил счёт, – …немцы, ненцы, чуваши, латыши, башкиры, мордва, поляки («А поляки в Польше!»), эстонцы, чеченцы,

удмурты, марийцы, авары, осетины, лезгины, корейцы, каракалпаки, буряты, кабардинцы, якуты, болгары, даргинцы, греки, коми, кумыки… – Юрий Александрович считал и считал, остановившись на счёте «пятьдесят» или «шестьдесят», а потом дополнил, – и ещё много и много разных народов.

Наступила опять пауза. И в эту паузу, как маленькая мышка успел втиснуться я, со своей просьбой:

– Дедушка, а завод покажешь?

– Интересно тебе?

– Очень.

– Тогда обязательно покажу.

***

Массивные своды новеньких строящихся зданий, крыши и опоры которых тянулись к небу, как руки поднимающегося из ямы фундамента гиганта действовали завораживающе. Суета нескольких тысяч людей на строительной площадке и вокруг неё напоминала огромный муравейник, где каждый из муравьёв знал, что ему делать и что от него требуется.

Юрий Александрович пообещал внукам, что обязательно сводит их на завод, где работает сам. И вот, в один из дней, эта экскурсия воплощалась в реальность. Сейчас, стоя всей семьёй чуть в стороне от асфальта дороги, по которой сновали машины, строительная техника, проходили в организованных группах и по одиночке рабочие, транспортировались грузы и строительные материалы, экскурсанты поражались размаху стройки. Казалось, здесь весь город собрался и был погружен в скрежет, лязганье, рёв моторов, стук отбойных молотков, жужжание болгарок и прочего строительного шума.

– Ну как, впечатляет? – присел рядом со мной папа.

– Да.

– А вот здесь котельная строится, – указал рукой Юрий Александрович на здание с длинной кирпичной трубой.

– А что это за котельная, дедушка? Что там делают?

– На котельной вырабатывают тепло, – многозначительно поднял вверх палец дед, – Всё это требуется для завода. Энергетика – важная отрасль. Кстати, а чуть подальше, – показал он рукой вглубь строительной площадки, строится ещё одна котельная, которая будет питать соседний завод, – здесь он указал куда-то в сторону, за ограду строительной площадки, – и частично городские дома.

Я продолжал разглядывать гигантскую стройку во все глаза. Люди в спецовках, и строительных касках белого, синего, красного цвета, разбитые на группы, или как здесь говорилось, бригады, обосновались на своих участках и «выращивали» металлическое дерево, которое через год-два должно было дать стране «впечатляющий толчок», помощь, такую необходимую.

Я всё смотрел на трубу котельной, она напоминала башню водокачки, что стояла близ Милицейского посёлка, но была не такой узкой в горловине.

– Нравиться тебе котельная? – опять задал вопрос мне папа.

– Да, и про пар нравится.

– Ну, что, может быть, энергетиком будешь?

– Может и буду.

7. Вотчина Александра Невского

Наш «Степвэй» стоит на обочине двухколейного пыльника. Багажник и двери открыты – сквозь салон порывами природа дышит воздухом. В полукилометре за спиной раскинулся островок высаженных деревьев – кладбище села Красное. Само село я не видел, его дома и постройки располагаются ещё дальше по пыльнику, и поэтому утверждать «красное» ли оно или нет не берусь. Факт наличия в паре километров от села тепличного хозяйства, говорит о том, что работа здесь есть, а значит есть шанс и для жизни. Остальное пространство мало по малу осваивает новая стихия – буйная, неуправляемая.