Вэйджер. История о кораблекрушении, мятеже и убийстве
Шрифт:
Чип дал команду "всем быть свидетелями наказания", и каставоры собрались под градом, когда одного из заключенных, Крусета, вывели наружу часовые. Эти люди прошли с осужденным моряком полмира, неся вахту, борясь с ураганами, пережив кораблекрушение. Теперь они смотрели на то, как запястья их товарища привязывают к дереву. Враждующую компанию на мгновение объединила общая ненависть.
С Крусета сорвали рубашку, обнажив спину; сначала на него обрушились ледяные камни. Затем один из мужчин схватил плеть и со всей силы стал колотить Крусета. Плеть рассекла кожу. Один из свидетелей порки отмечал, что после двух десятков ударов " рваная спина выглядит нечеловечески, она напоминает жареное мясо, сгоревшее почти до черноты на палящем огне, но плети все равно падают".
Человек, которому поручалась порка, бил Крусета до тех пор, пока не выбивался из сил. Тогда на смену ему приходил другой. " Когда беднягу наказывают, его мучительные крики пронзают душу", - вспоминал другой свидетель порки.
Крусет получил пятьдесят ударов плетью, затем еще пятьдесят, и еще. После того как он получил в общей сложности двести ударов за день, его развязали и помогли уйти. На следующий день избиение возобновилось. Так же били и других провинившихся. Некоторые морские пехотинцы настолько ужаснулись при виде мучающихся товарищей, что, по крайней мере, в одном случае отказались от третьей порки. После этого пленников вывезли на транспортной лодке и поместили на островок, где они оставались в полубессознательном состоянии, истекая кровью.
Дешевых считал, что ему удалось подавить дальнейшее неповиновение среди личного состава. " Я попытался... привести их к разуму и чувству долга", - утверждал он в своем отчете. Но вскоре было обнаружено, что из палатки магазина исчезли четыре бутылки бренди и четыре мешка муки; лишения оказались более серьезной угрозой, чем любые наказания, которые мог применить Чип.
В поисках пропавших продуктов в некоторые из убежищ ворвалась толпа кастамайзеров. Порывшись в палатках нескольких морских пехотинцев и вывернув их наизнанку, они обнаружили украденные бутылки и сумки. В преступлении были обвинены девять морских пехотинцев, но пятерым удалось бежать, присоединившись к группе сепаратистов. Четверо остальных были преданы суду, осуждены, выпороты и сосланы.
Грабежи продолжались, избиения усиливались. После того как очередного человека несколько раз ударили плетью, Чип приказал Байрону и нескольким людям грести вора к островку. Человек, казалось, был близок к смерти. Байрон вспоминал: " Мы из сострадания, вопреки приказу, подлатали ему хижину, разожгли огонь, а потом оставили беднягу доживать свой век". Через несколько дней Байрон с товарищами отправился к нему, чтобы принести немного еды, но обнаружил его "мертвым и окоченевшим".
ГЛАВА 13. Конечности
Капитан Чип увидел длинный белый след, похожий на рассыпанную муку, который тянулся к его жилищу. Он рассмотрел его более внимательно. Это был порох. Случайно ли его рассыпали или это часть какого-то заговора? Мичман Байрон сказал, что слышал от кого-то еще, что Митчелл и его группа сепаратистов пробрались в лагерь, чтобы " осуществить свой коварный замысел - взорвать своего командира, когда их с трудом отговорил от этого один человек, в котором еще оставались остатки совести и угрызения совести".
Дешевым было трудно понять, чему верить. Факты тоже могут стать жертвой воюющего общества. Ходили слухи и контрслухи, некоторые, возможно, специально распространялись, чтобы внести еще большую путаницу, еще больше подорвать его. Он уже не знал, кому можно доверять. Даже среди офицеров он обнаружил признаки нелояльности. Начальник морской пехоты Пембертон, по словам Чипа, потерял " всякое чувство чести или интересов своей страны". Непостоянный лейтенант Бэйнс менял свою верность по мановению ветерка, а боцман Кинг стал зачинщиком стольких ссор, что его собственные товарищи выгнали его из своего убежища. А тут еще Джон Балкли, казалось бы, червяк в яблоке. Дешево поинтересовался его лояльностью, и Булкли заверил его, что он и " народ" - опять эта фраза - "никогда не будут участвовать в мятеже против него". Но стрелок постоянно проводил собрания в своем импровизированном отеле, создавал союзы, строил свою маленькую империю, словно был монархом острова.
Прислушиваясь к буйству ветра, раскатам грома, барабанному бою града и реву прибоя, Чип опирался на трость. Когда Энсон дал ему звание капитана, это было больше, чем повышение: оно принесло уважение и почет, которых Чиз давно жаждал. И это означало, что у него есть шанс прославиться в качестве лидера людей. Теперь все это было подорвано, вместе с аванпостом. И он мучился от голода и, похоже, от собственных мыслей, лихорадочно размышляя, как он выразился, " о повторяющихся неприятностях и досадах, с которыми я сталкивался". Байрон заметил, что Чип " до последней степени ревновал" свою власть капитана, которая, как он видел, "ежедневно уменьшалась и была готова быть растоптанной".
7 июня, спустя почти месяц после посадки судна Wager на мель, он отдал простой приказ мичману Генри Козенсу перекатить спасенный с затонувшего судна бочонок с горохом на берег и занести в палатку магазина. Козенс, видимо, не в себе от выпитого спиртного, заявил, что бочка слишком тяжелая, и стал отнекиваться. Мичман отказывает капитану!
Дешевые кричали, что Козенс пьян.
" Чем же мне напиться, если не водой?" ответил Козенс.
"Ах ты, негодяй! Бери больше рук и кати бочку вверх".
Козенс сделал полусерьезный жест, чтобы позвать других, но никто не пришел, и Чип ударил его тростью. Затем Чип приказал схватить Козенса и посадить в палатку под охраной часового. " В этот день мистер Генри Козенс, мичман, был заключен в тюрьму капитаном", - записал Булкли в своем дневнике. "Вина, вменяемая ему в вину, - пьянство".
Вечером Чип проверил состояние своего пленника. Козенс обрушил на него шквал проклятий, оскорбления разнеслись по всему лагерю. Козенс кричал, что Дешевый еще хуже, чем Джордж Шелвок, печально известный британский буканьер, который двумя десятилетиями ранее потерпел крушение своего корабля "Спидвелл" на одном из островов Хуан-Фернандес. После возвращения в Англию Шелвока обвинили в том, что он намеренно затопил корабль, чтобы обмануть своих инвесторов. " Хотя Шелвок и был мошенником, он не был дураком, - сказал Козенс Дешевому. "И, ей-богу, вы - оба".
В ярости Чип поднял трость, чтобы избить Козенса - заставить его подчиниться, но его удержал часовой, который настаивал на том, чтобы капитан "не бил своего пленника". Чип быстро пришел в себя и неожиданным поступком освободил Козенса из-под стражи.
Но кто-то из людей подлил мичману еще спиртного, и он снова стал устраивать беспорядки, на этот раз поссорившись с близким соратником капитана - кошельком Томасом Харви. В трезвом состоянии Козенс всегда был доброжелателен, и Байрон считал, что кто-то из кабалистов напоил его друга спиртным, чтобы превратить его в своего пагубного агента.