Вэйджер. История о кораблекрушении, мятеже и убийстве
Шрифт:
Чип был поражен прибытием этих людей, а когда узнал, что они решили делать, то, казалось, воспрянул духом. Он принял Байрона и Кэмпбелла в своем доме, и они вместе с хирургом Эллиотом и лейтенантом морской пехоты Гамильтоном засиделись допоздна, с надеждой обсуждая перспективы, открывающиеся перед ними после освобождения от тех, кто стоял за восстанием. На острове находилось двадцать человек: тринадцать в основном поселении и еще семь в лагере сепаратистов. У Чипа и его товарищей была по крайней мере одна пригодная для использования лодка - баржа, а также они могли попытаться отремонтировать ял.
Однако, проснувшись на следующее утро, Байрон столкнулся с мрачной реальностью. Ему нечего было надеть, кроме шляпы, рваных брюк и оставшихся ниток жилета. Ботинки развалились, и он остался босиком. Самое страшное, что у него не было никаких запасов еды - даже лепешки. Не было ничего и у остальных мужчин, вернувшихся вместе с ним. Их скудные пайки хранились на "Спидвелле" у тех самых людей, которых они только что дважды обманули.
Дешевый поделился частью своего мяса - оно было тухлым, и в любом случае его не хватило бы надолго. Байрон, который постоянно руководствовался капризами начальства, наконец попытался сформулировать собственный план. Он решил, что должен вернуться к мятежникам и потребовать причитающуюся ему порцию еды. Это было бы рискованно, возможно, даже безрассудно, но что еще оставалось делать?
Когда Байрон предложил эту идею, Чип предупредил, что его враги захотят отомстить и захватят баржу, снова оставив остальных на мели.
Байрон подумал об этом. Он сказал, что они с Кэмпбеллом и небольшим отрядом могут посадить баржу на некотором расстоянии от лагуны. Затем, пока большинство будет охранять лодку, он и Кэмпбелл доберутся до группы Булкли. Они были бы уязвимы для возмездия, но соблазн поесть был слишком силен. И с поддержкой Чипа Байрон и его небольшая группа отправились в путь тем же утром.
Переплыв на веслах на другой остров, они спрятали баржу в укромном месте. Байрон и Кэмпбелл попрощались со своими спутниками и начали свой нелегкий поход. Они пробирались через липкие болота и узловатые леса, пока ночью не добрались до края черной лагуны. В темноте они услышали голоса. Большинство мятежников, включая их предводителей Булкли и Бейнса, находились на берегу в поисках пищи - вечный поиск.
Булкли был озадачен внезапным появлением двух мичманов. Почему они прибыли по суше и без баржи?
Байрон, собрав все свое мужество, заявил, что они не оставят Дешели.
Булкли, казалось, был поражен отступничеством Байрона. Он предположил, что Байрон был принужден Кэмпбеллом - либо так, либо аристократический мичман вернулся к укоренившимся сословным и иерархическим порядкам. (В завуалированном комментарии в своем дневнике Балкли написал, что " достопочтенный мистер Байрон" не смог приспособиться к тому, чтобы "лечь вперед вместе с людьми").
Когда Байрон и Кэмпбелл попросили свою долю еды, Булкли и Бейнс потребовали сообщить, где находится баржа. Кэмпбелл сказал им, что они намерены оставить баркас у себя - ведь он предназначался для перевозки десяти человек, и десять из них сейчас живут на "Чипе". Один из мятежников прорычал: " Будьте вы прокляты!" и предупредил, что если они не вернут баржу, то им ничего не дадут.
Байрон обратился с мольбой непосредственно к остальным мужчинам, но они сказали ему, что если он не приведет баржу на следующий день, то они вооружат куттер и придут за ним.
Байрон ушел; потом, растерявшись, вернулся и снова спросил. Это было бесполезно. Он удивлялся, как люди могут быть такими жестокими.
Уходя, он потерял свою шляпу от порыва ветра. Моряк Джон Дак подошел к своему старому товарищу и великодушно отдал ему свою шляпу.
Байрон был поражен этой вспышкой доброты. "John!" he exclaimed. "Я благодарю тебя". Но, настаивая на том, что он не может оставить Дака без шляпы, он вернул ее.
Затем Байрон вместе с Кэмпбеллом поспешил прочь, к барже и через море со своей партией, время от времени оглядываясь назад, чтобы проверить, не преследует ли их катер, сверкающий пушками.
ГЛАВА 18. Порт Божьего милосердия
Как только ветер утих, Балкли, лейтенант Бейнс и другие люди на двух оставшихся шлюпках отплыли. Они были уже на расстоянии удара от форпоста, но Балкли проигнорировал просьбы начать штурм и захватить баржу, а вместо этого повел своих людей в другом направлении - на юг, к Магелланову проливу. Оглядываться назад было уже нельзя.
По мере продвижения вперед даже таким старым морским собакам, как Булкли, становилось ясно, что путешествие на лодках-кастаньетах не будет похоже ни на что из того, что они когда-либо испытывали. Шлюпка "Спидвелл" была не намного больше первоначального баркаса, рассчитанного на двадцать гребцов и переправлявшего грузы на небольшие расстояния. Теперь же "Спидвелл" был набит бочками с водой, которых хватило бы на месяц, а также пушками и боеприпасами, чтобы отразить нападение. Больше всего на судне было людей - они теснились на носу, вокруг мачт, у румпеля, в трюме под палубой. Лодка выглядела так, словно ее собрали из человеческих конечностей.
На борту судна находилось 59 человек, и не было места для лежания, а передвигаться, чтобы поднять парус или натянуть канат, было практически невозможно. После нескольких часов вахты люди на палубе с трудом менялись местами с теми, кто находился внизу, в трюме, который был сырым и темным, как гроб, но обеспечивал определенную защиту от стихии. Чтобы помочиться или испражниться, человеку приходилось перегибаться через борт корпуса. Один только запах мокрой одежды, писал Bulkeley, " делает воздух, которым мы дышим, тошнотворным до такой степени, что можно подумать, что человеку невозможно жить".
Обремененный человеческим грузом и припасами, корпус судна так низко опускался в море, что его корма едва ли на четыре дюйма возвышалась над ватерлинией. Даже небольшие волны перехлестывали через борта, намокая, а в неспокойном море экипаж, находившийся на палубе, при каждом качке оказывался практически выброшенным за борт.
Двенадцати людям, находившимся на катере, включая комендора Томаса Харви, пришлось еще хуже. Длина судна составляла всего двадцать пять футов, и оно было еще менее устойчиво на волнах, которые во время сильных штормов захлестывали его единственную мачту. Люди сидели, сбившись в кучу, на жестких узких досках и подпрыгивали. Внизу не было места, где члены экипажа могли бы укрыться, и по ночам они иногда забирались на "Спидвелл", чтобы поспать, пока катер буксировали за собой. В такие моменты на баркасе находилось семьдесят один человек.