Вэйджер. История о кораблекрушении, мятеже и убийстве
Шрифт:
Погрузив свои немногочисленные припасы на двадцатичетырехфутовую баржу и восемнадцатифутовый ял, касталийцы принялись за работу. Эти суда были еще меньше, чем катер, и представляли собой открытые лодки, в которых для сидения использовались только поперечные доски. У каждого из них была короткая одномачтовая мачта, позволявшая ходить под парусом, но большую часть хода приходилось делать веслами. Чип втиснулся в баржу вместе с Байроном и восемью другими людьми. Среди спутанных тел, канатов, парусов, бочек с едой и водой у каждого из них было едва ли по футу свободного места. Кэмпбелл, Гамильтон и еще шесть человек были втиснуты в ял, локти и колени толкали сидящего рядом человека.
Чип окинул взглядом аванпост, где они жили последние семь месяцев. Все, что осталось, - это несколько разбросанных, побитых ветром укрытий - свидетельство борьбы за жизнь и смерть, которая скоро будет сметена стихией.
Чип с нетерпением ждал отплытия - по его словам, тоска заполнила " все мое сердце". По его сигналу Байрон и остальные отчалили от острова Вэйджер, начав свой долгий и трудный путь на север. Им предстояло пройти около 100 миль по заливу Боли, а затем еще 250 миль вдоль тихоокеанского побережья до острова Чилоэ.
Уже через час начался ливень, подул холодный и жесткий западный ветер. Лавины волн погребли лодки, и Чип приказал Байрону и остальным препятствовать потопу, образовав живую стену, стоящую спиной к морю. Вода продолжала наступать, захлестывая корпуса. Быстро вытаскивать лодки с помощью шляп и рук было невозможно, и Чип понимал, что если не облегчить и без того перегруженные лодки, то они во второй раз затонут у острова Уэгер. И тогда мужчинам пришлось совершить немыслимое: выбросить за борт практически все свои запасы, включая драгоценные бочки с едой. Изголодавшиеся люди смотрели, как их последние пайки поглощает прожорливое море.
К вечеру Чип и его спутники нашли бухту на побережье. Они выбрались на берег и стали карабкаться по гористой местности, надеясь найти укрытие для ночлега, но в конце концов рухнули на открытое ложе из камней, глядя на дождь. Они мечтали о своем убежище на острове Вэйджер. " Здесь у нас нет другого дома, кроме широкого мира", - писал Кэмпбелл. "Мороз был такой сильный, что к утру некоторые из нас были почти мертвы".
Чип понимал, что надо двигаться дальше, и торопил всех вернуться в лодки. Они гребли час за часом, день за днем, изредка останавливаясь, чтобы содрать водоросли с затонувших камней и приготовить еду из того, что они называли "морским клубком". Когда ветер менялся на южный, они плыли против ветра, растягивая сшитые холсты и подгоняя корпуса к волнам.
Через девять дней после отплытия с острова Вэйджер они прошли на север почти сто миль. На северо-западе виднелась оконечность мыса с тремя огромными скалами, уходящими в море. Они были почти у самого конца залива; можно было с уверенностью сказать, что самое страшное в их путешествии уже позади.
Они остановились на берегу, чтобы поспать, а когда проснулись следующим утром, то поняли, что дата - 25 декабря. Они отпраздновали Рождество пиршеством с морским клубочком и кубками свежей ручьевой воды - "адамовым вином", как они его называли, потому что это было все, что Бог дал Адаму пить. Перед тем как собрать вещи и отплыть дальше, Дешевые подняли тост за здоровье короля Георга II.
Через несколько дней они вышли к мысу - самой критической точке маршрута. Море, сходящееся здесь, пронизано мощными течениями и колоссальными волнами с пенящимися вершинами, которые Кэмпбелл называл "белыми из белых". Чип приказал людям спустить паруса, пока они не опрокинулись, и они стали изо всех сил тянуть весла.
Дешевый подбадривал их. Через несколько часов они подошли к первой из трех скал, но вскоре были отброшены назад волнами и течением. Хотя они попытались отступить в соседнюю бухту, но так устали, что не смогли добраться туда до темноты, и все уснули в лодках, навалившись на весла. После восхода солнца они восстанавливали силы в бухте, пока Дешевый не приказал им снова попытаться добраться до мыса. Они должны плыть за своим королем и страной. Они должны тянуться за своими женами, сыновьями и дочерьми, матерями и отцами, возлюбленными и друг за другом. На этот раз каставеи добрались до второго утеса, но были отброшены назад и вынуждены снова отступить в бухту.
На следующее утро условия были настолько суровыми, что Чип понял, что никто из мужчин не решится попытаться обогнуть мыс, и они отправились на берег, чтобы поискать пищу. Им нужны были силы. Один из каставаров наткнулся на тюленя, поднял мушкет и подстрелил его. Мужчины приготовили его на дровах, отрывая куски жира и пережевывая их. Ничего не пропало даром. Байрон даже сделал из шкур обувь, обмотав ею свои почти обмороженные ноги.
Мужские лодки стояли на якоре неподалеку от берега, и Чип назначил по два человека на каждое судно, чтобы нести ночную вахту. Байрону выпало быть на барже. Но он и другие мужчины воспрянули духом и уснули в предвкушении: возможно, на следующий день они наконец обогнут мыс.
В баржу что-то ударяло. "Я был... разбужен необычным движением судна и ревом бушующих вокруг нас волн", - писал Байрон. "В то же время я услышал пронзительный крик". Казалось, что призрак с острова Уэгер появился вновь. Крики доносились с яла, стоявшего на якоре в нескольких ярдах от нас, и Байрон повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как это судно с двумя мужчинами на борту было опрокинуто волной. Затем она затонула. Одного мужчину прибой выбросил на берег, но второй утонул.
Байрон ожидал, что его лодка в любой момент перевернется. Вместе со своим спутником он бросил якорь и стал грести, держа баржу носом к волнам, стараясь избежать удара о борт и ожидая, когда шторм утихнет. " Здесь мы пролежали весь следующий день, в огромном море, не зная, какова будет наша судьба", - писал он.
Выбравшись на берег, они собрались вместе с Чипом и другими выжившими. Теперь их было восемнадцать человек, и без яла не было возможности перевезти их всех. Еще три человека с трудом поместились бы на барже, но четырем членам группы пришлось бы остаться, иначе все они погибли бы.
Были отобраны четыре морских пехотинца. Будучи солдатами, они не обладали навыками мореплавания. " Морские пехотинцы были выбраны, так как не могли быть полезны на борту", - признался Кэмпбелл, отметив: " Это было печально, но необходимость вынудила нас". Он записал фамилии каждого морского пехотинца: Смит, Хоббс, Хертфорд и Кросслет.
Дешевый раздал им некоторое вооружение и сковородку. "Наши сердца растаяли от сострадания к ним", - писал Кэмпбелл. Когда баржа отчалила, четверо морских пехотинцев встали на берегу, трижды поприветствовали их и воскликнули: "Боже, благослови короля!".