Везучая
Шрифт:
Когда линза выплыла на середину впадины в иззубренной линии дальнего леса, оттуда хлынули едва заметные лучи. Чем больше я на них смотрела, тем ярче и четче они становились, будто резкость в бинокль наводишь. Однако я отдавала себе отчет, что одновременно вижу обычный лес, гораздо более плотный и материальный, чем "глюк".
Лучи бешено вращались, и из этого вращения постепенно сформировался светящийся туннель, упирающийся почти точно в то место, где мы сидели. Почему-то я оглянулась. Прямо за спиной в лес уходила та сама "зловещая" просека - черный провал в бледно освещенной стене леса.
– Ты тоже что-то заметила?
– недоверчиво
– Да, - удовлетворенно сказал Волк, - мне сказали, что там проход в другой мир... или измерение, я не понял.
Когда я вновь посмотрела в провал лесного горизонта, линза вновь показалась - уже с противоположной стороны. Ее траектория на этот раз лежала точно поверх звезды. В тот момент, когда линза проходила по звезде, та явственно мигнула.
Как завороженная, я смотрела на чечевичное зернышко, неторопливо бегущее по небу, словно челнок. Челнок, ткущий тоннели в другие миры и измерения. Лучи тоннеля снова перемешались, и вот - передо мной уже другой тоннель. Теперь в сечении он был не круглый, а скорее квадратный.
– А тоннель-то поменял конфигурацию!
– сказал Волк, протягивая руку по направлению взгляда. Я подозрительно уставилась на него. Ну не могут быть такие совпадения, не могут!
– Как ты это понял? Ведь я-то вижу, а ты слышишь?!
– Я и сам не знаю, - смутился тот.
– Слышу, и все.
В этот момент Алексу, наверное, надоело ждать, и он сказал:
– Пойдемте, а то потом не интересно будет.
Мы встали и пошли через поле. Луг и тропа под ногами были хорошо видны в ярком свете звезд. По обеим сторонам едва натоптанной тропки поднималась луговая трава с высокими пучками зверобоя и редкими ромашками. Как-то внезапно мы спустились в неглубокий овражек, заросший крапивой выше человеческого роста. Я втянула руки в рукава штормовки, словно улитка - рожки. Еще пришлось перелазить через огромный ствол дерева с острыми сучками, поваленного прямо поперек дороги. На дне оврага журчал ручеек с холодной и вкусной водой. Здесь я ничего особенного не чувствовала, хотя позже меня просветили: это место является, якобы, "эмоциональным коридором", своеобразным барьером страха и других неприятных эмоций, которые ограждают Выселки и Пирамидки от ненужных посетителей.
После ручейка пошли узкие поляны. Здесь, оказывается, тоже ставят палаточные лагеря, когда "Муравейник" (поляны вдоль реки) весь забит. Про каждую из полян что-то можно было рассказать.
– Это поляна Портретов, - рассказывал Волк.
– Здесь в 90-м году стояла группа из Питера... Так им однажды ночью на тех вон березах... портреты показывали всех наших вождей. Никто так и не понял, зачем. ...А это - поляна Нечисти. Тут ничего особенного не случается, кроме того, что в полнолуние здесь почти вся местная нечисть собирается. Пляшут. Ты, кстати, туда не смотри, там как раз туманные черти воду мутят.
Конечно, я тут же принялась во все глаза разглядывать, где же это черти воду мутят - всегда хотела понять, как это происходит. Воды там не было. И ничего, кроме тумана - тоже.
– А сейчас будет вообще странное место. Ты сама ощущай.
Место, действительно, было очень странное. Субъективно: словно на ровном месте сперва в горку идешь, затем - вершинка, а потом - резкий спуск, хотя на глаз ничего такого видно. Позже, при свете дня, я это место облазила вдоль и поперек, и даже попыталась произвести приблизительные измерения, но ни подъема, ни вершинки так и не нашла, хотя набор ощущений стандартно повторялся.
А в следующую поездку и само ощущение пропало. Такая вот психологическая аномалия.
Наконец Алекс сказал:
– Сейчас будут Выселки.
2. Выселки. Дух Большого Волка.
Ночь медленно истончалась. С реки постепенно наползали густые языки тумана. На высоких, выше пояса, колосьях трав висели крупные капли воды. Туманы здесь особые. "Сталкеры" называют их живыми.
Мы постояли у поворота, обозначенного заболоченным ручейком. Помню, я подумала еще, что здесь слишком много ручьев - под ногами постоянно хлюпала вода.
Волк в своей обычной манере изрек:
– Аня, ты не пугайся только, если на Выселках что-то случится. Я Хорту вызвал.
– Чего?
– не поняла я.
– Духа Большого Волка. Хорта - мой проводник. Я его вызвал, и он ждет нас, около разрушенного домика.
Меня уже просветили, что разрушенный домик стоит на Выселках, и что это место не простое: там раньше, по словам одних, жил колдун, по словам других - там жили староверы, отселенные из деревни. Сейчас от постройки почти ничего не осталось, но кто ездил в первые годы "аномального бума", даже решались там ночевать - и печка была, и кусок крыши, и лавки.
Наконец мы двинулись вперед. Выселки открылись неожиданно, и сразу с самой лучшей своей стороны.
В призрачном свете звезд редкий прозрачный туман стелился по верхушкам матово отсвечивающих серебряных трав. Три высокие купы деревьев словно делили большой луг на три отдельных поляны, образуя треугольник. Дорога, словно темная лента, исчезала в травах где-то в центре треугольника.
Не сговариваясь, мы не стали включать фонарики. Алекс решительно двинулся вперед. Шагалось легко. Шуршала высокая трава, оставляя на одежде капли воды. Вскоре штаны по колено стали мокрыми.
Когда мы достигли точки, где предполагался центр, Алекс остановился и предложил постоять. Я огляделась. Позади высилась темнющая стена леса, над которой едва мерцали игольчатые световые сполохи. Что это за сполохи, не знаю - увиденное могло быть и просто каким-то оптическим эффектом, и обманом зрения, и реальным свечением. Впереди нас поперек луга лежал густой длинный язык тумана, за которым также вставала бархатисто-черная стена леса. Слева от меня, у видимого начала этого языка, темнели заросли высоченной, выше человеческого роста, травы - как оказалось позже, крапивы и пустырника. Заросли уже были полностью погружены в туман. Однако странное дело: словно кто в этом тумане провел черную линию - белесые заросли рассекала дорожка, будто туман не смел занять ее, и наплывал по краям.