Вице-президент Бэрр
Шрифт:
Мисс Кембл восхитила его, но найдется ли мужчина, которого оставит равнодушным ее сильный, женственный голос? Я написал статью об игре актрисы, статью предполагает опубликовать «Миррор».
— А я-то думал, полковник, что вы верите в женскую душу, а не в животное начало, — съязвил я.
— У души есть плотская оболочка. Кроме того, еще неизвестно, может быть, и у животных есть душа. Многие люди, несмотря на свою бессмертную душу, — настоящие звери.
Пока мы говорили, я оглядывал зал. Те, кто постарше, заметили полковника и смотрели на него как зачарованные, а некоторые даже с ужасом. Молодым не было до него никакого дела. Ложи в Парк-тиэтр в основном занимают богачи. Они ненавидят президента, обожают Клея и Уэстера. Я пишу сейчас о политике не потому, что меня занимает, как голосует публика, наполнившая Парк-тиэтр, а потому, что меня дважды толкнул бородач в очках с толстыми стеклами. Первый раз я просто отодвинулся. Второй раз, когда он наступил мне на ногу, я гневно повернулся и в ту же минуту узнал под темной окладистой фальшивой бородой Уильяма Леггета.
— Ну, чем я не пророк Исайя?
— Не знаю, как выглядел пророк Исайя.
Он здорово отдавил мне палец. Затем я представил его полковнику Бэрру. Тот был милостив и величав, как лорд Честерфильд в сопровождении пажа.
— Меня здесь нет, — прошептал Леггет. — Симпсон пригрозил мне дуэлью. Я буду драться тростью. Он — глаголом.
Леггет вдруг умолк: в доме повешенного не говорят о веревке.
Но полковник был невозмутим.
— Очень разумный выбор оружия. Лично я всегда ненавидел дуэли.
— Еще бы. Варварство. Но… — Леггет запнулся. Фальшивые бакенбарды сдвинулись, усы сползли на нижнюю губу.
— Но в давние варварские времена у нас не было выбора. Это считалось делом чести.
Леггет поправил бороду.
— Однако вам везло, полковник. Вы прекрасно стреляли, и поэтому в те варварские времена преимущество было всегда на вашей стороне.
Леггет хватил через край, но полковник обошелся с ним в своей обычной любезной манере.
— Я редко делаю попытки опровергнуть легенду. Да это и невозможно. Но вам я открою одну тайну.
Глаза у Леггета загорелись. Он наклонился к полковнику.
Бэрр выдержал таинственную паузу.
— Несмотря на годы, проведенные в армии, мистер Леггет, я с двадцати шагов не попаду и в амбарную дверь.
— Вы скромничаете, сэр.
Бэрр засмеялся.
— Вовсе нет. Просто мне, наверное, очень везло. Несколько лет назад в Ютике в одной компании меня попросили показать свое искусство. Я ссылался на нездоровье. Они настаивали на том, чтобы Аарон Бэрр продемонстрировал свою меткость. Я показал им зарубку на дереве поодаль. Хотите, мол, попаду в нее? Еще бы! — Глаза у Бэрра засверкали. — Так вот, почти не целясь, с первого же выстрела я попал в самую середину зарубки.
— Вот видите… — начал Леггет.
— Дело в том, — закончил Бэрр, — что мне повезло. Не более. Зрители были в восторге. Они приготовили еще одну мишень, но я отговорился. И в Ютике до сих пор есть люди, которые об заклад будут биться, что я самый меткий стрелок на свете.
— Но ведь вы и в других, не менее примечательных случаях попадали в цель?
Я чуть не задушил Леггета тут же в вестибюле.
На лице у полковника все еще была мягкая улыбка, но голос у него как-то поскучнел, хотя и не утратил дружелюбия.
— Мистер Леггет, главное различие между моим другом Гамильтоном и мной состояло в том, что в роковой момент у него дрогнула рука, со мной же этого не случается.
За зеленым суконным занавесом прозвенел колокольчик. Мы вернулись на свои места. Головорезы неистовствовали в партере. Барабан спал на своем табурете. Оркестр замер, масляная лампа померкла, и занавес поднялся. Но я думал не о спектакле, а об удивительной прямоте полковника Бэрра. Сегодня он впервые заговорил о дуэли.
После спектакля полковник колебался, засвидетельствовать ли ему свое почтение папаше Кемблу, которого он знал, дабы познакомиться с дочкой Кембл, с которой он знаком не был. В конце концов он решил не ходить за кулисы.
— Слишком поздно, да и потом мне нужно ехать в Джерси-Сити.
Я помог ему надеть пальто. Легкий снегопад сменился холодным сильным ветром, он дул с реки Норт и хлопал ставнями расположенного по соседству музея. На Бродвее скопились кареты, ожидающие театралов. Мы с полковником подошли к св. Павлу (служба кончилась). На углу Фултон-стрит мы почему-то увидели уже безбородого Леггета, а ведь его собирался подвезти какой-то приятель.
— Не понимаю, что произошло.
— Возможно, — сказал полковник ровным голосом, — он не узнал вас без бороды.
Леггет засмеялся, закашлялся.
— Без бороды на меня мог бы напасть какой-нибудь страшный глагол.
— Например, «умереть»? — спросил полковник. — Время для всех нас его заготовило.
— Ну, как тебе понравились Кемблы? — Я переменил тему.
Леггет сказал, что Кемблы ему очень понравились, а я сказал, что мне кажется позорным, что «Ивнинг пост» продолжает на них нападки из-за распри между администраторами.
Пока мы спорили, полковник быстрым шагом направился по Фултон-стрит к пристани. Мы поспешили за ним.
Узнав, что полковник едет в Джерси-Сити, Леггет удивился.
— Но ведь поздно. Паромы уже не ходят. И надвигается шторм.
Миновав мрачную громаду Вашингтонского рынка, мы вышли на Вест-стрит.
— Эфраим! — крикнул Бэрр.
— Здесь, полковник.
Мы спустились к небольшой лодке, где нас ждал сын одного из друзей полковника по Революции.
— Чудесный вечер, Эфраим.
— Лучше не бывает, полковник.
Эфраим стоял во весь свой огромный рост в темной лодке и тянул за причальный канат, пока лодка, подпрыгивая в бурлящей воде, не пристала к сходням.
— Боже праведный, ну и холод! — Леггет не мог справиться с ознобом.
Полковник оперся на руку Эфраима и ловко прыгнул в лодку. Эфраим отчалил, полковник нам помахал.
— Ну что, мальчики, теперь видите, в чемрадость жизни?
— Я замерзаю. — Леггет до ушей закутался в плащ.