Вице-президент Бэрр
Шрифт:
Я хотел было спросить, откуда он узнал про нашу договоренность с Леггетом, но решил, что это ему слишком польстит.
— А почему бы вам самому не написать этот памфлет?
— У вас есть материал, а у меня его нет. — Слишком уж быстро он ответил. — К тому же у меня нет времени вытягиватьиз полковника необходимые сведения.
Мистер Гауэр обратился ко мне:
— Насколько я представляю, вы уже начали. Хочу, чтобы вы знали, мистер Скайлер, что я готов дать вам аванс в пятьсот долларов сейчас же, а остальные пятьсот — если вы закончите к сентябрю.
Я не был готов к подобному искушению. Я никогда еще не держал в руках больше ста долларов. Я молчал. И не мог придумать, что ответить.
Гауэр не заставил себя ждать.
— Естественно, вы получите еще и гонорар…
— В зависимости от тиража. — Мистер Дэвис пытался сэкономить Гауэру деньги, но я тоже не зевал, и мы пришли к соглашению.
В баре гостиницы «Сити» я обнаружил, что могу теперь качать деньги с моего счета в 500 долларов в Манхэттенском банке (изобретение полковника Бэрра, чье же еще?). Я богат.
Я тут же направился на Томас-стрит. Мадам Таунсенд встретила меня в гостиной, где громоздилась большая позолоченная статуя толстого голого мужчины.
— Это Будда. — Мадам Таунсенд указала на несколько пыльных фолиантов, лежавших один на другом слева и справа от идола. — Я расширяю религиозный диапазон.
— Разумно ли это? Ведь, как известно, бог Джонатана Эдвардса — ревнивый бог.
— Я приняла меры предосторожности, — сказала она загадочно. — Давненько мы вас не видели. Элен по вас сохнет.
— Я интервьюировал мистера Ван Бюрена.
Глупо, но я не смог сдержаться. Мадам Таунсенд кивнула, по всей видимости, довольная, что я не ограбил банк и не возглавил бунт.
— Как же, помню, помню, милый молодой человек, живет по-доброму, зла никому не сделал.
Она незаметно улыбнулась Будде. Похоже, они понимают друг друга.
— Он был вчера с полковником Бэрром.
— Ах так? — Мадам Таунсенд зажгла сандаловую палочку и поставила ее перед статуей. Пряный дым, извиваясь, потянулся к потолку.
— Полковник Бэрр — добрый друг молодого человека.
— Он сын полковника?
Мадам Таунсенд приложила длинный палец к тонким губам и повернулась к Будде, чья улыбка проглядывала через вьющийся дымок. Надо быть осмотрительным, не то бог рассердится.
— Слыхала я эти сплетни в Киндерхуке, но и внимания не обратила. Ведь я знала матушку Ван Бюрена. Совсем простая женщина. И намного старше полковника.
— А вы знали первую жену полковника?
— О да. Часто видела на рынке. Всегда с двумя неграми в ливреях. Элегантная дама.
— Тоже из простых и намного старше полковника?
— Да, кажется. — Мадам Таунсенд задумчиво посмотрела на меня. — Понимаю.
Уж если мадам Таунсенд в чем и разбирается (кроме разных ликов господа бога), так это в интимных странностях мужчин.
— А кто может знать правду?
— Это важно?
— По-моему, да. Я не для публикации спрашиваю. Просто надо разгадать тайну близости этих двоих.
Мадам Таунсенд кивнула.
— Аарон Колумб Бэрр как-то мне рассказывал, что ездил по Гудзону с мистером Ван Бюреном и полковником. Говорил, что мистер Ван Бюрен — наиприятнейший человек.
Я спросил ее, где найти молодого ювелира. Она сказала. Я чуть не позабыл про Элен, так мне захотелось поскорей заработать себе свободу. Но не мог же я огорчить мадам Таунсенд, не говоря уж о собственном удовольствии.
У Элен было плохое настроение, и оно еще больше ухудшилось, когда я предложил ей покинуть Томас-стрит.
— Но куда же я денусь? Отправлюсь на Файв-пойнтс?
— Я найду тебе комнату.
— А что, интересно, я буду целый день делать в твоей комнате? — Она вдруг рассвирепела; лицо побледнело, глаза горели, как в лихорадке.
— Что хочешь. Работай. Зарабатывай деньги.
— Чем? — Она указала на умывальник и кувшин с холодной водой.
— Чем угодно. — Она упрямилась, а я все больше волновался. — Я думал, ты хочешь работать, шить платья.
— А ты что будешь делать?
— Тебя навещать.
— Ты сейчас тоже меня навещаешь, и это дешевле обходится, чем каждую неделю платить за комнату и еду, уж я-то знаю.
Она подумает, так мы решили. Я с ума сошел, сам знаю, но я никогда еще не был так свободен, так богат!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Аарон Колумб Бэрр так же высок, как полковник мал, но такой же темноволосый; он необычайно красив. И хотя не очень похож на полковника, у него те же утонченные манеры; сильный французский акцент еще более их подчеркивает.
Пока мы говорим в маленькой тесной мастерской, он чеканит лист серебра на деревянной форме. Молоточек мелькает с такой быстротой, что рябит в глазах, словно бьются крылышки колибри.
Я представился как друг мадам Таунсенд. Густые темные брови взметнулись вверх. Сверкнули в улыбке белые зубы.
— Значит, у нас с вами есть кое-что общее.
Я вдосталь поломал голову, за кого бы себя выдать, ибо не мог назваться ни журналистом, ни политиком, не портя игры, и я не мог признаться, что знаю полковника Бэрра, тут бы я вдвойне себя разоблачил. Ну, а раз я клиент мадам Таунсенд — значит, мы просто принадлежим к одному клубу и у нас общая тайна, которая стала еще приятней, когда меня осенило вдохновение.
— Я через месяц женюсь, мистер Бэрр, на девушке из Коннектикута. — Полуправда всегда звучит правдивее правды. Я сказал, что хотел бы узнать цены на серебро — старое и новое: мой будущий тесть щедр.