Виктор
Шрифт:
Я киваю: — Да. Пожалуйста, прикончите его, как вам будет угодно. Я подожду в машине.
Выхожу, дверь закрывается, мои руки ложатся на колени, и я делаю глубокий вдох, нуждаясь в небольшой передышке. Выпрямившись, иду к машине и сажусь на пассажирское сиденье.
Подарив Дэмиену ложную надежду, я получила небольшое удовлетворение. Хотя не могу представить человека, который хотел бы жить после того, что я сделала.
Делаю глубокие вдохи, пока жду, и отправляю сообщение Виктору.
Амайя: Я скоро
Виктор: Отлично. Скоро увидимся, куколка.
Как только Виктор оказывается дома, он крепко целует меня в губы.
— Ты в порядке? — спрашивает он, зная, что я сделала сегодня.
Я кусаю губу: — Чувствую, что с моих плеч свалился груз. Спасибо, что позволил мне это сделать.
Он заправляет прядь волос за ухо.
— Для тебя все, что угодно. Жена.
Я таю в его объятиях. Казалось, что путь сюда был долгим. Все еще тяжело думать о брате, но Виктор не мешает мне оплакивать его. Он никогда не говорил, что я не могу говорить о нем.
Теперь он ходит со мной на большинство приемов к терапевту, даже если сидит снаружи и ждет. Я немного прибавила в весе, но это полезно. Сейчас это приводит в тонус мышцы. Я постепенно привыкаю смотреть на себя в зеркало во весь рост, не выискивая недостатки.
Виктор также приходит на все мои выступления. Он не пропустил ни одного. Я люблю его еще больше за это. Каждый день с ним кажется невероятным. Виктор моя опора, и уверена, он будет рядом в любой момент и поддержит меня во всем.
Джоан показала мне, как готовить несколько простых и полезных блюд. Сначала она сомневалась, потому что всегда готовила сама. Но теперь мы наслаждаемся общением друг с другом. Она как тетя для меня. И у меня есть семья, которую я никогда не думала, что смогу иметь.
Я беру книгу с полки, когда Виктор подходит ко мне сзади, прижимает к себе и оставляет легкий поцелуй на моей шее.
— Рождество через пару недель. Ты нервничаешь? — спрашивает Виктор, я поворачиваюсь к нему, он играет с моим ожерельем-ошейником, в который вставил маячок, и я снимаю его только в нашей комнате.
— Немного. То есть, что, если я им не понравлюсь? Мы поженились без их участия. Они возненавидят меня за это?
Он тянет меня к лестнице.
— Конечно, нет. Они уже знают, — я ахаю, а он смеется, — я не смог сохранить это в секрете. Мой отец давно хотел, чтобы я остепенился. Он доволен.
Я вздыхаю с облегчением.
— В любом случае, если ты откажешься, я просто свяжу тебя и отвезу туда.
Он перекидывает меня через плечо и шлепает по заднице. Я извиваюсь, пытаюсь освободиться, хотя не очень сильно.
Я знаю, куда мы направляемся.
Предвкушение охватывает меня, и слышу, как поворачивается ключ в замке нашей игровой комнаты.
Канун
К тому времени, как мы прибыли к большим воротам поместья моего отца после нашего перелета в Чикаго, солнце уже село. Наконец-то пришло время познакомить ее с отцом и братьями в это Рождество.
Тяжелые ворота открываются, когда охранник вводит код.
— Готова? — спрашиваю Амайю, положив руку на ее бедро и нежно поглаживая большим пальцем, надеясь успокоить ее нервы.
Она много пережила в последнее время, и я думаю, что поездка из Калифорнии пойдет ей на пользу. Подальше от всего этого бардака. Особенно от воспоминаний о Дэмиене.
— Да, думаю, готова, — ее голос дрожит, выдавая волнение.
Я проезжаю мимо особняка отца и сворачиваю направо, к гостевому дому, где мы будем жить во время праздников. Мы едем по длинной подъездной дороге, украшенной кустами с обеих сторон, пока не появляется белый особняк с тремя этажами.
Боковым зрением я замечаю, как Амайя наклоняется вперед: — Вау.
— Тебе нравится? Мой отец построил гостевые домики для меня и моих братьев. Мы будем здесь одни, — я поднимаю брови, и ее смех согревает мое сердце.
Я паркуюсь перед бежевыми воротами гаража, фары освещают нас, отбрасывая отблески на снежные дорожки.
Высокий пожилой мужчина подходит к нам, когда я выхожу и здороваюсь с ним. У него крепкое рукопожатие.
— Добрый вечер, мистер Петров. Надеюсь, у вас был хороший перелет. Я здесь, чтобы помочь вам с багажом.
Я обхожу машину и открываю дверцу для Амайи, ее взгляд все еще прикован к особняку, когда она сжимает сумочку.
— Мне казалось, ты говорил, что это гостевой дом?
Я обнимаю ее за талию и притягиваю ближе: — Это и есть гостевой дом.
Залезая на заднее сиденье машины, беру большую сумку, полную подарков.
Снег хрустит под ногами, когда мы подходим к двойным дверям, украшенными венками, с огоньками, и колоннами по обе стороны от них.
Мы входим в фойе, Амайя восхищенно смотрит на рождественскую елку, стоящую в углу изогнутой лестницы, пока я ставлю сумку на столик. Из другой комнаты доносится веселая музыка, звенят колокольчики.
— Лучше, чем у меня дома? — поддразниваю я. Она краснеет и отводит от меня взгляд.
— Нет, но все равно красиво.
Я притягиваю ее к себе, пока наши лица не оказываются в нескольких дюймах друг от друга.
— Это все материально. Ты — единственная красота в моей жизни. Ничто не сравнится с тобой, — я касаюсь своим носом ее и целую в губы.
Шаги по мрамору заставляют нас отойти друг от друга.
— Прошу прощения, мистер Петров. Я отнесу это наверх, в хозяйскую спальню.