«Виктория»
Шрифт:
Странный это был разговор. По другую сторону квершлага в желобе булькала вода, слегка шумел ветерок, белая плесень искрилась, словно иней при свете шахтерских лампочек, а слова черными тенями шарахались в темноте.
– Какой же ты глупый, сынок! – сказал инженер. Олесь ожидал, что Килярчик разразится бранью, а тот – ничего. Только усмехнулся.
Парень вздрогнул, хотел отодвинуться, но не успел: инженер обнял его за плечи и привлек к себе. Неуклюже, но как-то очень сердечно. А свободной рукой погладил парня по голове. Вот и все. Потом встал и сказал:
– Послушай! Перед тем как убежать, зайди ко мне. А потом уж станешь «журавля запускать». Придешь?
– Не знаю… –
Инженер больше ничего не сказал, нагнулся за лампой и двинулся по квершлагу в направлении «Ле-шека». Олесь медленно поднялся, глядя ему вслед.
– Вот так тип! – как-то неуверенно и скорее по привычке пробормотал он.
Инженер взглянул на часы. Надо поторапливаться. Слишком много времени потерял с Олесем. Килярчик представил себе, как удивится его жена, «сибирячка» Илона, когда к ним явится такой вот прощелыга. Она была внучкой, вернее, правнучкой польского повстанца, сосланного в Сибирь; родилась и выросла там, полюбила степь и тайгу, где жила среди простых людей, и теперь никак не могла привыкнуть к задымленному Валбжиху и к его «человеческому конгломерату», как она без особого восторга называла местное население. А может, Олесь придется ей по душе, несмотря на свой хулиганский вид и разбойничью внешность. И тогда, быть может, она его по-матерински обласкает.
При этой мысли инженер улыбнулся. У него была страсть все исправлять, например, он с удовольствием копался в отслужившем срок двигателе старенькой «шкоды», который никому не удавалось вернуть к жизни, а у него это получалось. Он мог часами доискиваться, почему вышел из строя электрический насос, пока не обнаруживал причину. Он умел найти в часах ослабевший винтик, поджать его – и часы снова начинали тикать.
«Может, мне удастся поджать ослабевший винтик в голове Олеся Клуско из-под Люблина…» – размышлял инженер, испытывая такое же чувство, с каким брался за ремонт сломавшейся машины.
Наконец он добрался до шахтного двора «Лешека» и с удовлетворением убедился, что здесь все в порядке. Скарбнику Гроссмана не удастся затопить «Викторию». Любопытно, обрадовался ли бы Гроссман победе Скарбника? Может, как немец старой закалки… Э, глупости! Ведь он шахтер и наверняка был бы огорчен и ругался бы по-своему: «Es soll der Kuckuck holen».
Итак, на шахтном дворе все готово: навалом лежит влажная глина, высятся штабеля досок, рассчитанных по ширине проходки, и вязанки соломы. Солома пахнет спелым хлебом и солнцем.
Ну и пусть пахнет! Это сейчас не важно. Килярчик велел припасти эти материалы на случай, если прорвется вода и придется возводить дамбу в «заколдованном» квершлаге. Ответвляясь от главного квершлага, соединявшего «Викторию» с «Лешеком», оншел с севера на юг, а затем поворачивал на юго-восток. От места ответвления до ствола «Лешек» было всего несколько десятков метров.
Килярчик вошел в новый, более узкий квершлаг, где была временная крепь. По донесению маркшейдера, бригада прошла уже триста метров. Килярчик улыбнулся, поскольку бригадой их трудно было назвать – всего три человека. Один – реэмигрант из Франции, Пьер Остень, который то и дело ругается по-французски – Tonnerre de Dieu, что в его устах звучит как «тонеррдеди»; второй – немец Охман, время от времени вставлявший в разговор свое Kreuzhimmeldonnerwetter, и худой цыган, готовый в трудную минуту ввернуть крепкое словцо…
Килярчик застал их за работой. Дело у них спорилось. Двухметровый бур с металлическим скрежетом уже почти по рукоять вошел в монолит. Инженер подождал, пока они закончат.
– Ну, что? Идет вода? – спросил он, когда машина остановилась, и внезапная тишина, словно черное покрывало опустилось на глаза.
Вопрос был излишним. Инженер и сам видел, что вода капает сверху, как накануне, как неделю, как месяц назад, а из двухметрового отверстия в монолите вытекает тонюсенькая мутная струйка воды. Ничего страшного. Воды – что кот наплакал!.. Значит, все в порядке!
Килярчик посветил, осмотрел монолит, постучал по нему и кто знает, уже в который раз повторил, что сначала следует сверлить двухметровый контрольный шпур и если вода не появится, только тогда сверлить три-четыре шпура под заряды и взрывать. Главное – держать ухо востро.
– Глядите в оба! – сказал он им на прощание. – А если хлынет вода, бегите к стволу «Лешек». А оттуда звоните наверх, в дирекцию и на шахтный двор «Виктории», машинисту при насосах. А потом уже – наверх!..
Килярчик поднялся через ствол «Лешек». В раздевалке умылся, залез в ванну и с наслаждением погрузился в теплую воду. Затем, переодевшись, отправился в контору и начал писать рапорт. И вот тогда-то все началось!..
Зазвонил телефон – настойчиво, резко. Килярчик схватил трубку. В ней послышался далекий гул, похожий на шум вихря в лесу. Это вода с ревом несется но проходке!..
– Алло! Инженер Килярчик слушает! Что случилось?
– Месье инженер! Тонеррдеди, вода!.. Говорит Остень! Вода хлынула!..
– Откуда вы говорите?
– С шахтного двора «Лешека»!
– Где люди?
– Охман со мной, а цыган удрал. Поднимается по лестнице в стволе «Лешек»!
– Позвоните на шахтный двор «Виктории», машинисту у насосов. Пусть будет наготове!
– Я уже позвонил!
– Тогда поднимайтесь!
– Kreuzhimmeldonnerwetter! – послышалось в трубке приглушенное восклицание Охмана.
Телефоны теперь звонили не умолкая. Килярчик отдавал приказания машинисту на пятом горизонте, у слепого ствола. Пусть немедленно известит руководство бригады на седьмом горизонте. Ни слова о воде, всех немедленно отправить к клети и поднимать наверх. Только без паники! Самое главное – без паники!..
Сбежались вызванные по тревоге всполошенные инженеры – и старые, и эти вновь испеченные, готовые разом «выложить» все свои ученые премудрости. Прибежал также запыхавшийся перепуганный директор. И все друг у друга спрашивают: «Что делать? Что делать?» Идиоты! Что делать? В штаны делать! Спокойно, гром вас разрази!.. Ага, снова звонят! В трубке какой-то истошный крик.
– Что случилось? С пятого горизонта? Машинист? Что случилось!
– Докладываю, что пускаю второй насос. Вода прибывает. Пусть ко мне кто-нибудь спустится… – клокотал в трубке перепуганный голос машиниста.
Для бывалых инженеров и штейгеров не было секретом, что горняки в шахте больше всего боятся воды. В огонь пойдут, в воду – ни за что!.. Вода в шахте наводит ужас. Поэтому главное, чтобы в бригаде на седьмом горизонте не началась паника. Насосы в резерве есть, два уже работают, значит, шахтерам ничто не угрожает. Но если они поддадутся панике и всем скопом ринутся к клети, то переломают себе ноги, руки… Среди них есть, конечно, опытные, солидные штейгеры и технические надзиратели. Вода идет не по квершлагу, а по параллельному штреку, предназначенному для ее стока, обходит насосную камеру и стекает в зумпф [7] главного ствола. Оттуда ее откачивают насосы.
7
Часть ствола шахты, расположенная ниже горизонта нижнего околоствольного двора, яма на дне шахты для стока воды.