Вилла «Аркадия»
Шрифт:
– Что?
– Ты любительница Парижа. Париж, Франция…
Он знает, подумала Лотти. Знал с самого начала.
– Да. Да, Париж… – пробормотала Селия, заливаясь краской.
– Как это чудесно – иметь возможность путешествовать, когда ты молод. – Джордж закурил очередную сигарету и лениво выдохнул клуб дыма. – Не многим молодым людям выпадает такая удача.
Он нарочно так говорил. Увидев, что Селия начала заикаться, Лотти не выдержала и вступила в разговор:
– Больше всех из нас путешествовал Гай. Он рассказывал, что везде побывал. На Карибских островах, в Гватемале, Гондурасе. В таких местах, о которых я даже не слышала. Так интересно его слушать. Он рисует такие чудесные картины… рассказывая о людях и обо всем. Такие места… – Лотти смущенно умолкла.
– Да-да, это так, – благодарно поддакнула Селия. – Мы с Лотс слушали как завороженные. И мама с папой тоже. Мне кажется, он все семейство заразил тягой к путешествиям.
– У вас, миссис Арманд, есть легкий акцент, – заметила Ди Ди. – Откуда он?
Дверь, которая без конца стучала наверху, вдруг грохнула очень сильно. Лотти подпрыгнула, и все дружно посмотрели на потолок. В дверях стояла Френсис. На ней было длинное бархатное пальто и полосатый шарф. Лицо белое, как стена. Она застыла на пороге, словно не ожидала увидеть в комнате людей. Потом повернулась к Аделине и обратилась только к ней.
– Прошу простить меня, – сказала она. – Я зашла сказать, что ухожу.
– Френсис… – Аделина поднялась и протянула руку. – Пожалуйста…
– Не нужно. Ничего не нужно. Джордж, не окажешь ли мне услугу? Подвези до вокзала.
Джордж погасил сигарету и рывком поднялся с кресла:
– Как скажешь, дорогая…
– Сядь, Джордж. – Аделина уже не казалась такой бледной, а когда махнула Джорджу, то сделала это почти властно.
– Аделина…
– Френсис, ты не можешь так уйти.
Френсис сжимала сумку так крепко, что костяшки пальцев совершенно побелели.
– Джордж, пожалуйста…
В комнате воцарилась тишина.
Джордж перестал ухмыляться, посмотрел на обеих женщин, потом перевел взгляд на Джулиана. Пожав плечами, он начал медленно подниматься с кресла.
Лотти принялась разглядывать людей вокруг себя. Миссис Холден и Ди Ди, сидя рядом с крепко зажатыми в руках чашками с чаем, буквально оцепенели, причем настолько, что миссис Холден даже не пыталась сделать вид, что не слушает. Мистер Банкрофт нахмурился, но на него тут же налетел Джулиан и, воскликнув, что ему нужно что-то продемонстрировать гостю в кабинете, увел его прочь. Селия и Гай, сидевшие у двери с одинаково изумленными лицами, невольно повторяли жесты друг друга. Только Стивен, казалось, ни о чем не подозревая, продолжал читать газету. Как заметила Лотти, газета была почти недельной давности.
– Прошу, Джордж, идем. Мне хотелось бы успеть на поезд в пять пятнадцать, если возможно.
Голос Аделины поднялся до неприятно высоких нот.
– Нет! Френсис, ты не можешь так уехать! Это смешно! Просто смешно!
– Смешно, говоришь? Тебе все смешно, Аделина. Все, что реально, истинно и честно. Это смешно, потому что вызывает у тебя дискомфорт.
– Неправда!
– Знаешь, ты достойна сожаления. Считаешь себя храброй и оригинальной, но на самом деле ты фальшивка. Фальшивка, созданная из плоти и крови. – Было видно, что Френсис старалась не расплакаться, ее длинное лицо по-детски сморщилось от огорчения.
– Что ж… – Миссис Холден поднялась, собираясь уйти. – Думаю, нам следует, наверное… – Она огляделась и увидела, что единственный выход из комнаты загораживают Джордж и обе женщины. – Мы, по всей видимости…
– Я тысячу раз говорила тебе, Френсис… Ты просишь слишком много… а я не могу… – Голос Аделины осекся.
Джордж, стоявший между двумя женщинами, опустил голову.
– Я знаю, что не можешь. Поэтому и ухожу. – Френсис повернулась, Аделина протянула к ней руки, лицо ее исказила боль. Джордж перехватил ее и обнял – то ли удерживал, то ли успокаивал.
– Прости, Френсис! – прокричала Аделина вслед уходившей. – Мне и правда жаль! Прошу тебя…
У Лотти все сжалось внутри. Мир как будто вышел из-под контроля и его естественные границы исчезли. Дверь наверху продолжала стучать, с каждым разом все громче… В конце концов Лотти уже ничего не слышала, кроме прерывистого дыхания Аделины и громкого стука дерева о дерево.
Гай поспешно вышел в центр комнаты:
– Давайте посмотрим фреску. Кто-нибудь ее уже видел? Наверное, она закончена. Очень бы хотелось увидеть ее законченной. Мама! Хочешь взглянуть вместе со мной? Миссис Холден?
Ди Ди вскочила, опустив руку на плечо миссис Холден:
– Чудесная мысль, дорогой. Замечательная. Конечно, мы хотим посмотреть фреску, правда, Сьюзен?
– Да-да, – с благодарностью откликнулась миссис Холден. – Фреска.
Лотти и Селия замыкали шествие, потрясение от увиденной сцены на короткое время их объединило. Не в силах говорить, они удивленно подняли брови, глядя друг на друга, и покачали головами, которые тут же взлохматил сильнейший ветер.
– Что это было? – прошептала Селия, придвигаясь к Лотти, чтобы та расслышала.
– Не представляю, – ответила Лотти.
– Родители Гая подумали, наверное, бог знает что. Даже не верится, Лотс, чтобы две взрослые женщины так вопили средь бела дня.
Лотти сразу замерзла. Там, внизу, пенились яростные волны, от тихого летнего дня не осталось даже воспоминания. Надвигался шторм. Теперь в этом не было никаких сомнений.
– Нам следует уйти, – сказала Лотти, почувствовав на лице первые брызги дождя. Но Селия, видимо, не услышала. Она шла туда, где Гай вместе с двумя женщинами рассматривал работу Френсис. Они внимательно изучали центральную фигуру, тихо что-то восклицая.
«О боже! – подумала Лотти. – Это Джулиан. Наверное, она изобразила его как-то ужасно».
Но не на Джулиана они смотрели не отрывая глаз.
– Удивительно, – сказала Ди Ди, стараясь перекричать ветер. – Это определенно она. Сразу видно по прическе.
– Что? Кто? – спросила Селия, придерживая юбку обеими руками.
– Это Лаодамия. [14] Ты же знаешь, Гай, мое увлечение греческими мифами. Там, где мы живем, редко попадается хорошая литература, – объяснила она, обращаясь к миссис Холден. – Поэтому я начала интересоваться греками. У них удивительные истории.
14
Лаодамия – в греческой мифологии дочь иолкского царя Акаста и супруга филакского царя Протесилая, образец супружеской верности. Протесилай тотчас после свадьбы отправился под Трою, где в первом же сражении пал. Получив известие о смерти мужа, Лаодамия сделала его восковое изображение, а когда ее отец сжег это изображение, сама бросилась в огонь.