Вино фей
Шрифт:
По сидящей публике бродили шёпотки, разнося последние новости. Большинство из них Черити уже знала, но для многих известие, что его сиятельство милорд Клэверинг столь богат, а у его сестры такое огромное приданое, было внове. Черити видела, как в изумлении расширялись глаза и приоткрывались рты прихожан, когда до них доходили эти сведения.
– Христиане не ограждены от ошибок, ибо те, кто "знают только отчасти", всегда подвержены ошибкам в том, чего не знают. Дети Божьи не ошибаются в вещах непреложных, но даже лучшие и наимудрейшие часто ошибаются в отношении фактов. И если по самому факту они не допускают ошибок, то могут ошибаться в предсказании его последствий. Они могут не правильно судить о характере человека, не предполагая, что хороший человек является на самом деле ещё лучше, или плохой человек является хорошим, или хороший -- плохим.
Вирджиния и мисс Кассиди сидели впереди Черити и не шушукались, как обычно, а молчали. Главы лучших семейств города тоже степенно возвышались в первых рядах, и совсем уж неподвижно сидели в первом ряду леди Рэнделл и Клэверинги. Они ни на кого не оглядывались.
– И, наконец, христиане не освобождены от медлительности в понимании, бессвязности или непоследовательности мыслей, колеблющегося воображения или слабости памяти. Человеку невозможно всегда думать правильно, так как его понимание затемнено. Он говорит и действует под влиянием несовершенства восприятия. Следовательно, никто из людей не может иметь ангельского совершенства Адама.
После богослужения у входа в храм возле экипажей столпилось все общество: Клэверинги и леди Рэнделл были нарасхват. Их пригласили на обед к Арбетнотам, на ужин и танцы к Кассиди, на партию в бридж к Стоунам. Они были званы и на небольшой вечер с танцами, устраиваемый Хейвудами в будущую субботу.
Черити удивилась: про вечер у Кассиди она слышала от Остина Стэнбриджа, а вот про то, что танцевать будет у них, ничего не знала. Но она напрасно корила себя за невнимание к семейным делам. Мысль пригласить Клэверингов, видимо, пришла в голову сэра Тимоти внезапно, едва он подумал, что такая красавица, как мисс Клэверинг, с её восьмьюдесятью тысячами фунтов может быть прекрасной супругой его старшего сына. Впрочем, судя по сыпавшимся на приезжих приглашениям, та же мысль пришла в голову не только мистеру Тимоти Хейвуду, но и почти всем, чей годовой доход позволял вращаться в свете.
Черити, хоть и уверенная, что в этой суете о ней никто не вспомнит, всё же подошла к их кучеру и предупредила, что назад пойдёт пешком, после чего направилась к дому. Ей хотелось остаться одной и поскорее написать в Бат, но сзади послышались тяжёлые шаги, и её догнал Энтони Хейвуд.
– Эти Клэверинги такие странные, - проговорил он, глубоко засунув руки в карманы сюртука и шагая рядом с ней.
– Говорят, они богаты? А он - граф?
– Да, - ответила Черити, - разве Остин Стэнбридж не говорил тебе об этом? У него пятнадцать тысяч годовых, а за ней дают восемьдесят. Впрочем, это я от Марвеллов слышала, так ли это всё?
– Нет, это точно, Стоуны тоже об этом говорили, а тут к нему их грум обратился "ваше сиятельство", я и подумал...- Энтони шёл, глядя прямо перед собой, но Черити, хорошо зная его, понимала, что он говорит совсем не о том, что у него на уме.
– Странные они.
– А тебе не показалось, - отважилась спросить Черити, - что когда мисс Клэверинг стояла рядом с мисс Кассиди, Сесили выглядела как-то не так, как всегда?
– Конечно, - кивнул Энтони, - ты никогда не поймёшь, как мал пигмей, пока не поставишь с ним рядом Гулливера.
Черити, услышав это, едва не споткнулась. Господи, что он говорит?
– Ты хочешь сказать...
Энтони усмехнулся.
– Маргарин можно считать маслом только в том случае, если ты никогда не пробовал настоящего масла. Кто попробовал, того уже не проведёшь.
Черити несколько минут шла молча, потом всё же спросила:
– А Клэверинг тебе понравился?
Кузен поджал губы и пожал плечами.
– Нет ничего уродливее мужчины, который мнит себя красавцем, но Клэверинг, похоже, никем себя не мнит. И он красавец, конечно. Не то, что этот Крайтон, - насмешливо добавил он с явным злорадством в голосе.
– Ты заметила, как он стушевался рядом с этим аристократом?
На взгляд Черити, мистер Крайтон действительно стушевался, но она промолчала.
– То-то все забегали... Винсент остался там, расшаркивается перед графской сестрицей. А она на него и взгляда не бросила.
Было заметно, что на самом деле Энтони нет до графа никакого дела, а вот его сестра явно не выходила у него из головы.
– У него такие странные глаза...
– осмелилась заметить Черити, - да и у мисс Клэверинг тоже.
– Она - красавица. И что тебе до её глаз? Но ты в чём-то права - ни в ней, ни в нём я не заметил желания понравиться. Стэнбридж вообще сказал, что не хотел бы, чтобы его сестрица познакомилась с этим человеком.
Черити закусила губу и промолчала. Слова были слишком опасны. Она лишь подумала, что если бы её действительно пригласили к Кассиди, то во время танца она могла поговорить о сказанном с Остином Стэнбриджем поподробнее и присмотреться к его сиятельству и его сестре.
До дома они больше ни о чем серьёзном не говорили, а на углу их догнал экипаж сэра Тимоти.
Это воскресение было странным. Обычно церковный день семья проводила вместе, обсуждая службу, проповедь, наряды дам соседских семейств, вечером приходили гости на партию в вист. Но сегодня никаких обсуждений не было, за обедом никто ни о чём не говорил. Черити заметила, что лицо дяди и тёти мрачно, лицо Винсента насуплено, Энтони печален, а Вирджиния напряжена и задумчива. Последнее было самым странным: Джин в обществе всегда болтала, не закрывая рта, изводила болтовнёй прислугу и горничных, и её молчание делало её совсем не похожей на себя.
Черити наблюдая за близкими, тоже помрачнела. Для сэра Тимоти, богатого буржуа, купившего титул при покупке земли, очень важно было войти в круг местной знати. Именно подобные браки, как с Кассиди, давали ему желанное положение и устойчивость. Его дети были уже детьми джентльмена, а уж внуков и вовсе никто не назвал бы парвеню. Черити не осуждала дядю. Каждый устраивается, как может.
Сейчас ей стало ясно, что Элизабет Марвелл, говоря, что многие пожалеют о своей торопливости, познакомившись с роднёй леди Рэнделл, оказалась права. Дядюшка явно сожалел о своей поспешности: появились более выгодные партии, а тётя Дороти, несомненно, считала, что её красавица-дочь вполне может покорить графа.
Черити же откровенно удивлялась их амбициям. Неужели они думали, что этот пугавший её человек, несколько лет живший в Европе, состоятельный и свободный, прибыл в Солсбери специально, чтобы жениться на мисс Вирджинии Хейвуд? Что за нелепость? Он мог приехать погостить к тёте, отдохнуть в её имении, но с чего бы рассчитывать, что он с его-то деньгами станет искать жену в провинциальном городке, а не в столице?
Черити при этом не давали покоя слова кузена Энтони - о мисс Сесили. Правильно ли она их поняла? Энтони говорил, что увидя красоту мисс Клэверинг, он совсем охладел к мисс Кассиди? Сравнение маргарина с маслом не оставляли других трактовок.