Вино фей
Шрифт:
Мисс Стивенс, видимо, была давно знакома с этими людьми, но что связывало её с Клэверингами и почему она так взволнована? Флора явно не ожидала увидеть их здесь, да Клэверингов и не было в числе приглашённых. Может, она влюблена в молодого Клэверинга? Это предположение напрашивалось: уж слишком хорош собой был этот джентльмен, но чувство такта помешало Черити спросить об этом свою новую подругу.
Клэверинги быстро уехали, но мисс Стивенс до конца вечера так и не смогла прийти в себя. Она не села играть, отговорившись головной болью, и миссис Флинн велела Черити принести Флоре лавандовые капли:
Едва войдя, она почти без сил опустилась в кресло, сжавшись и напомнив нахохлившегося промокшего воробушка, и Черити торопливо подала ей рюмку успокоительных капель.
Флора не отказалась, её сильно знобило.
– Вы простудились, мисс Стивенс?
– осторожно спросила Черити, надеясь вывести свою гостью из заторможённого состояния и немного успокоить.
Однако мисс Стивенс не приняла её помощи и не стала прибегать к спасительной лжи.
– Нет, благодарю вас, я здорова. Это всё Клэверинги. Я просто не ожидала увидеть их.
Черити внимательно посмотрела на мисс Стивенс. Она хотела спросить, что собой представляют эти люди, но почему-то не осмелилась, чувствуя, что этим вопросом причинит Флоре боль. Неожиданно для себя самой проговорила то, что было куда как далеко от светского тона:
– Эти люди показались мне странными, мисс Стивенс. У них зеркальные глаза.
Флора сильно вздрогнула, нервно укуталась в шаль и бросила на Черити испуганный взгляд. После нескольких минут молчания она всё же заговорила:
– А вы очень умны, Черити. Это странно для ваших лет.
– И неожиданно заговорила глуше и тише.
– Впрочем, что удивляться? Человек начинается с горя. Можно прожить несколько десятилетий, но так и не понять мир, но те, чью душу опалило страданием, наверное, всё же божьи избранники. Они теряют наивность, обретая умение видеть мир с чёткостью удручающей, но едва ли променяют это умение на былое неведение. Они внимают обычной суете с благодушной улыбкой человека, знающего великую тайну мира, но чаще просто молчат, понимая, что ничего не смогут объяснить непережившему боли. А понимающим - слова не нужны.
Черити совсем растерялась. Ей стало ясно, что её предположение о влюблённости Флоры в мистера Клэверинга неверно, но эти слова мисс Стивенс, выговоренные словно в прострации, откровенно напугали.
Мисс Стивенс, однако, продолжала уже спокойнее и чуть громче.
– У них действительно зеркальные глаза, - она тяжело вздохнула.
– Зеркало отражает, но не позволяет видеть его собственные глубины.
– У зеркал нет глубин, мисс Стивенс. Это серебро на стекле и ...
– ...и упаси нас Бог разбить эти стекла, Черити. Они изрежут в кровь.
– Эти люди причинили вам боль?
– решилась спросить Черити.
– Не мне, - покачала головой мисс Стивенс, - но близкому мне человеку. Надеюсь, ни мне, ни вам никогда больше не придётся столкнуться с ними, - Флора поднялась, прошлась по комнате и, остановившись у зеркала, прошептала.
– Серебро на стекле. Лунный свет на воде. Холодно-то как, Господи, - жалобно проговорила вдруг она, кутаясь в тёплую
Черити чувствовала, что задавать вопросы не нужно: они лишь усугубят расстройство Флоры. Несмотря на то, что в комнате было сильно натоплено, она подбросила в камин полено, тем временем мисс Стивенс уже немного успокоилась и сама обратилась к ней.
– Миссис Флинн сказала, что вы в понедельник уезжаете в Солсбери? Это верно?
– Черити кивнула.
– Вы не будете против писем? Я аккуратная корреспондентка и всегда отвечаю вовремя. Или у вас и так много подруг?
Черити с восторгом согласилась, заверив мисс Стивенс, что подруги лишними не бывают. Она поспешно назвала свой адрес и тщательно записала название улицы и номер дома, где жила в Бате мисс Стивенс. Ведь что бы ни диктовали светские правила, запрещавшие жалобы и дурные отзывы о близких и знакомых, они не могли перевесить печальной истины. У Черити не было подруги. Никогда и ни одной.
...Черити собиралась домой. За день до отъезда, тётя - неслыханная щедрость!
– дала ей целых тридцать фунтов, и Черити несколько минут просто не могла прийти в себя от изумления и ликования. Ей ни разу ещё не доводилось держать в руках больше десяти шиллингов. Она, едва тётушка уехала с визитом, побежала в лучшую в Бате модную лавку и купила несколько отрезов и редких дорогих кружев.
По возвращении, во время сборов в дорогу, Черити спросила тётушку о Клэверингах. Но у той явно не было связано с ними дурных воспоминаний. Она назвала молодого джентльмена другом детства своего сына Селентайна и обронила, что они вместе воевали в Бирме. Этим Черити и пришлось удовольствоваться.
На следующий день под напутственные слова тётушки перед Черити в последний раз мелькнули элегантные ряды домов на уютных старинных улицах, здание Королевского театра, потом чуть в стороне проплыла Куин-сквер.
Полдороги мысли Черити занимали выкройки самых восхитительных платьев из модных журналов. Черити прекрасно шила, но тётя Дороти покупала ей только серый меланж, а теперь она могла позволить себе и белоснежный батист, и полосатый муслин, и даже китайский шёлк!
В дороге, обдумывая время, проведённое ею в Бате, Черити поняла, что семь лет назад совершила ошибку. После смерти матери миссис Флинн предложила забрать Черити к себе, леди же Дороти сказала, что девочке будет лучше у них, где подрастали четверо детей. И Черити сама решила остаться у Хейвудов: казалось, что ей среди своих ровесников будет веселей. Но, увы: только Энтони не сторонился кузины, но и он едва замечал её, считая несмышлёнышем.
День был по-весеннему тёплый, Черити жадно разглядывала зеленеющие поля и новомодные наряды женщин на почтовых станциях. Они со служанкой тётушки думали заночевать в гостинице в Уорминстере, но благодаря прекрасной погоде доехали до самого Стейплфорда, где в пяти милях от центра городка была расположена гостиница "Золотая миля".
Когда они подъезжали, от парадного входа отъехал очень дорогой экипаж, запряжённый четвернёй. Черити недоумевая, куда на ночь глядя собрались эти путешественники, проводила карету глазами, и тут вдруг, едва ступив на землю, заметила в дорожной колее старую подкову. Сердце её переполнилось радостью, она торопливо наклонилась и подобрала её.