Винтервуд
Шрифт:
— За столько лет вы должны бы привыкнуть к их запаху. Вы съели свой ужин?
— Съела, хоть он был и довольно плохонький. А это кто? — она указала пальцем на Лавинию.
— Это мисс Херст, о которой я вам говорила. Она поможет мне упаковывать ваш багаж. Она согласна со мной, что мы не можем пускаться в путь, нагруженные как верблюды.
— А ей какое до этого дело? — резко спросила старая дама.
Шарлотта вздохнула:
— Я хочу только сказать, что вам придется расстаться хотя бы с частью ваших вещей. Например, раздать почти всю вашу одежду. Нельзя же, в самом деле, хранить бальные платья тридцатых годов.
— А вам приятно было бы расстаться с вещами, которыми вы дорожили всю жизнь? Не надо слишком давить на меня, Шарлотта, а то я пожалею, что обратилась к вам.
— Я вовсе не давлю, тетя, а всего лишь стараюсь быть практичной. Мы уже набили три больших сундука. Завтра с помощью мисс Херст мы завершим укладку.
— А на эту молодую женщину можно положиться? Откуда она родом? Почему я раньше ее не видела?
— Я вам все это уже объясняла. Она согласилась ухаживать за Флорой.
— У меня очень много ценных вещей, — проворчала старуха. — Все, что можно, я надену на себя, но остальное...
— Остальное заперто в вашей шкатулке с драгоценностями, за которой я слежу лично. Пожалуйста, не упрямьтесь, тетя. Вы знаете, что мы с Дэниелом хотим перевезти вас на родину как можно скорее. Сделать это можно лишь при условии, что кто-то нам поможет, так что вам придется довериться мисс Херст.
Как это пришлось сделать мне, могла бы она добавить, судя по враждебному взгляду, который она бросила в сторону Лавинии.
Старая дама протянула Лавинии руку. То была жалкая рука старой женщины с выступившими синими жилами, скрючившаяся с годами. На ней красовалось множество колец. Лавиния заметила, что, хотя рука была исхудалой, кольца сидели на пальцах удивительно плотно, врезаясь в кожу.
— Вы не будете слишком жестокой, а, мисс Херст?
— Тетя, вы хотите этим сказать, что я жестока? — воскликнула Шарлотта. — Это несправедливо. Я сделаю все, что могу, чтобы вам помочь. Но кому-то надо же быть хоть немного практичным.
— Практичные люди такие скучные! Я, слава тебе Господи, никогда к их числу не принадлежала. По-моему, и мисс Херст не выглядит особенно практично Она для этого слишком хорошенькая. Почему она не замужем?
— Но тетя, это ее дело. — В голосе Шарлотты прозвучала нотка, ясно говорившая о том, что ей и самой хотелось бы задать этот вопрос.
— Наверное, ее нанял Дэниел. Мужчина никогда не упустит хорошенькую женщину, а ваш Дэниел, судя по всему, такой же, как они все. — В голосе старой дамы слышалось злорадство. Похоже, она не слишком жаловала Шарлотту — возможно, потому, что ее раздражала собственная зависимость от нее.
Шарлотта вздохнула:
— Я уже объясняла, тетушка Тэймсон. Нам необходима была дополнительная помощь. Мы не ожидали, что Элиза заболеет, и, если вы так уж хотите знать, мы, признаться, не думали, что вы окажетесь настолько слабой. Вообще-то говоря, мисс Херст понравилась Флоре, а врач сказал, что все ее желания должны исполняться, хотя я не вполне с этим согласна. Ну вот, вы знаете все, и нам пора вас покинуть. Вы должны постараться заснуть. И, пожалуйста, не разгуливайте ночью, пересчитывая свои вещи. Я велела Фернанде. спать у вас в комнате и проследить за тем, чтобы вы не бродили по дому.
Лицо старой дамы стало хитрым и капризным.
— А почему бы мне не приглядеть за своим имуществом, пока оно у меня еще есть? Очень скоро от него ничего не останется.
— Но к тому времени вы будете в Винтервуде и ничего из этих вещей вам не понадобится. Простите, если вам кажется, что я говорю слишком суровые вещи, но таков приказ врача. Вы должны отдыхать и набираться сил для дальней дороги.
— Вы хотите сказать, что в противном случае мне придется век слушать стрекот этих ужасных цикад? Нет уж, я предпочла бы, чтобы над моей могилой распевал английский дрозд.
— Так оно и будет. Мы благополучно доставим вас на родину. Но вы должны обещать вести себя хорошо.
— О, я буду вести себя хорошо, поскольку иного выбора у меня нет. Но только давайте же тронемся в путь! У нас не так-то много времени в запасе. Изменяю ли я Лоренцо, покидая его ради того, чтобы покоиться рядом с моим маленьким Томом? Но ведь Том появился до моей встречи с Лоренцо. Он был моим ребенком. И у него был отец. В свое время я очень его любила. Но я была так молода. Всего семнадцать лет! А он взял и позволил себя убить под Ватерлоо, прежде чем маленький Том успел увидеть своего папу. Впрочем, надо признать, — в ее глазах мелькнула усмешка, — Вилли удивился бы, узнав, что я умру, нося титул контессы. Интересно, кого из супругов я изберу на том свете — Вилли или Лоренцо? Должна признать, что титул и деньги Лоренцо доставили мне немало радости. Бедняга Вилли был всего лишь офицером гусарского полка. Однако я не думаю, чтобы на небесах титулы что-то значили. Я бы сказала, все мы там уравнены и низведены до одинаково убогой роли.
— Как вы можете так непочтительно выражаться, тетя Тэймсон?
— Не сердитесь, Шарлотта. Я получила удовольствие от своего титула, и мне будет жаль с ним проститься. Это сущая правда.
Когда они покидали мрачную комнату тетушки Тэймсон, вид у Шарлотты был расстроенный.
— Не могу вам передать, мисс Херст, до чего меня удручают эти визиты к моей тетушке. У старых людей такое нездоровое воображение, а я ненавижу разговоры о смерти.
— Я думаю, ваша тетушка, возможно, испытывает также и страх, миссис Мерион.
— О нет, дух у нее очень сильный. У меня такое впечатление, что она не собирается умирать. — Похоже было на то, что эти слова нечаянно сорвались у Шарлотты с языка. Она тут же снова заговорила: — Конечно, мы с Дэниелом надеемся, что она еще долго и счастливо поживет в Винтервуде. Именно поэтому так важно сделать это путешествие как можно более легким для нее.
Лавиния обратила внимание на царивший в доме, странный затхлый запах, как будто он много лет простоял запертым.
Сейчас, при мерцающем свете свечей, освещавших громадный зал с мраморным полом, она заметила на покрытой резьбой мебели, на статуях и всевозможных украшениях толстый слой пыли. Пол выглядел так, словно его много месяцев не подметали как следует.
Тот же затхлый запах, заглушавшийся неистребимым фиалковым ароматом духов, ощущался и в комнате тетушки Тэймсон.
— А что, кроме той прислуги, которую мы видели других слуг в доме нет? — спросила Лавиния.
Вопрос касался совершенно обычного предмета и должен был вызвать такого пронзительно-подозрительного взгляда Шарлотты.
— Почему вы спрашиваете?
— Пыль нигде по-настоящему не стерта. А как выглядят остальные комнаты?
Шарлотта всплеснула руками:
— О них и говорить нечего. Сплошной хаос! Я бы вам не сказала, если бы вы не заговорили об этом, но моя бедная тетушка, право же, стала весьма эксцентричной особой. Привыкнув при жизни своего мужа графа к многочисленным слугам, она, вероятно, решила, что не в силах выносить их шума и болтовни, и уволила всех, кроме девушки, занимающейся уборкой и покупкой провизии, и еще одной старой прислуги, которая умерла. Тетя жила здесь почти в полной изоляции, ни с кем не видясь и считая себя бедной. Думаю, что это заблуждение, свойственное иной раз старым людям. Вы ведь видели, как она не в силах что-либо выбросить. Но, пожалуйста, не говорите об этом, мисс Херст. О слабостях родственников сплетничать на принято.