Виолетта
Шрифт:
– Но ты же хочешь, чтобы я понес убытки, – возразил Рабин.
Раздался еще один удар в дверь, но она выдержала.
– Мне наплевать на твои убытки, – заявил Джефф. – Мне нужно освободить путь. Я даже предложил выкупить твой груз. Теперь тебе известно, что Ферн угрожает опасность, но ты все равно отказываешься отогнать поезд. В таком случае, я сделаю все возможное, чтобы уничтожить тебя.
– Негодяй! – взвыл Рабин, бросаясь на Джеффа. Тот сначала просто оттолкнул его от себя, а потом ударил. Перелетев через стул, Рабин врезался в стол. Одновременно
– Выйдите отсюда, – прорычал он.
– Но…
– Вон! – заорал Рабин, швырнув в них ножку стола.
Те мгновенно ретировались.
– Сколько ты мне дашь за картофель? Джефф назвал цифру.
– Я ведь потеряю деньги, – возразил Рабин.
– Ты предпочитаешь потерять все? Кроме того, твой напарник, наверняка, очень разочаруется, если поезд не прибудет. Сомневаюсь, что он захочет еще раз связаться с тобой.
– Прекрати издеваться и давай деньги, – потребовал Рабин.
– Пришли завтра кого-нибудь в мой банк. Я выпишу чек.
– Откуда мне знать, что ты сдержишь слово?
– Раз я дал слово, этого уже вполне достаточно.
– Убирайтесь! – выкрикнул Рабин.
– Пойдемте, мисс Гудвин. Не думаю, что мы можем и дальше злоупотреблять терпением мистера Рабина.
– Я тебе за это еще отомщу! Пусть даже у меня на это уйдет вся моя жизнь! – кричал им вслед Рабин. – Надеюсь, эта сука сдохнет вместе со своим – выродком! – бесновался он.
Услышав последние слова. Джефф рванулся было .назад, но Виолетта удержала его за руку.
– Не обращайте внимания. Нам необходимо вернуться в больницу.
Немного помедлив. Джефф резко повернулся и вышел из кабинета. Виолетта поспешила следом за ним, ужасаясь про себя, до чего же докатился в своей ненависти Филипп Рабин, если мог ради мести пожелать смерти женщине и ее ребенку.
– Вы, действительно, попытались бы разорить Рабина, если бы он не согласился продать картофель? – спросила Виолетта, когда они с Джеффом спускались по ступенькам.
– Я никому не позволю вредить моей семье. Любой из моих братьев поступил бы точно так же.
– Неужели можно уничтожить человека, не испытывая при этом угрызений совести?
– При случае Рабин сделал бы со мной то же самое.
– Филипп Рабин – злобный, мерзкий человек, а вы такой добрый.
Джефф остановился и повернулся к Виолетте.
– Почему вы это сказали?
– Я видела своими глазами, как вы обращались с Эсси. Больше ей мог дать только отец.
– А, вы об этом…
– И обо мне, – добавила Виолетта. Джефф снова двинулся вперед.
– Что вы имеете в виду?
– Вы очень добры ко мне, несмотря на то, что я проклятая янки.
Пока они не сели в экипаж, Джефф больше не произнес ни слова.
– Быстро в госпиталь, – приказал он кучеру, затем уселся рядом с Виолеттой и предложил: – А теперь расскажите, почему вы считаете, что я добр с вами.
Глава 21
Джефф
Виолетта действовала на него странным образом, вынуждая совершать странные, ничем необъяснимые поступки. Джефф до сих пор не мог прийти в себя после признания Ферн и Розе. Но хуже всего было то, что он начал сомневаться во всем, что многие годы казалось ему правильным. И это пугало Джеффа.
«Ты стоишь не дороже навоза. Чертов трус».
Слова отца преследовали Джеффа всю жизнь. Чтобы опровергнуть их, он сражался против янки при Геттисберге, а потом отказался умирать, истекая кровью на поле боя в ожидании помощи. Уже после войны Джефф проводил в банке по сто сорок часов в неделю, желая доказать, что отец был не прав.
Именно упорная работа в банке принесла ему неожиданное облегчение.[Со временем он набрался опыта, начал зарабатывать много денег, но вместе с тем все больше и больше отдалялся от семьи. Джефф постоянно держал свои чувства в узде, не позволяя им властвовать над собой. Однако с Виолеттой все вышло иначе.
– Вы не хотите признаться даже себе, что я вам нравлюсь, – проговорила Виолетта.
Она сама не знала, чего ожидать от этой встречи с Джеффом. Что он признает свою слабость?
– Конечно, вы столько лет пытались убедить всех и вся, что янки – исчадие ада, поэтому теперь вам трудно идти на попятную, признаваясь в том, что вам понравилась одна из них. Впрочем, в глубине души вы и сами не верили, что янки так уж плохи. Но вы твердили это, чтобы удерживать людей от сближения с вами.
Джефф принял высокомерный вид. Судя по всему, Виолетта полагает, будто достаточно хорошо изучила его. Женщинам, вероятно, нравится думать, что они понимают мужчин лучше их самих.
– Вы боитесь сблизиться с людьми из опасения как понравиться, так и не понравиться им, – продолжала Виолетта. – И то, и другое кажется вам слишком обременительным, не так ли?
– Если это пример логики янки, удивительно, что вы вообще выиграли войну, несмотря на превосходство в силе и вооружении.
Виолетта мягко рассмеялась.
– Если бы вы заявили подобное во время карантина, я бы наверняка очень рассердилась. Но теперь уже слишком поздно. Вы обманщик, Джефф Рандольф. Я вижу вас насквозь.
Джефф не на шутку запаниковал. Никогда прежде не позволял он кому-либо вторгаться в свою жизнь. Неужели Виолетте удалось разрушить столь старательно возводимый им барьер?
– Вы так же мужественны и сильны, как ваши братья, а в чем-то, возможно, и превосходите их. Даже Монти уступает вам.
Джефф продолжал упорно молчать.