Виражи Судьбы
Шрифт:
— Отец, — пожал плечами Блейк. — Я тоже не ожидал такого от обласканного Фемидой Олле-Стуре, но… факт есть факт.
Марина так опешила, что застыла с открытым ртом.
— Он… что… ревнует?? — догадалась она.
— Конечно! В большой семье Олле-Стуре звездой всегда был только он сам.
Они помолчали — каждый о своем.
Блейк продолжал внимательно изучать свою Элизу Дулитл.
— Впредь будешь умнее. И твой квест — не шутка, как и наш спор. На кону, по-прежнему семилетний контракт.
— Алан, хватит меня разыгрывать, —
— Ошибаешься, дорогая, с нескрываемым удовлетворение парировал Блейк. — Сценарий написан, необходимые средства и команда собраны. В настоящее время подбираются локации, идут переговоры с актерами. Алекс прогнозируемо отказался, но стоит мне подписать контракт с тобой — и он вернется как миленький.
— Ты главный режиссер?
— Нет, шеф-продюсер. И шоу-раннер первого сезона.
Марина угрюмо присвистнула.
— Значит снова — Карабас-Барабас и его театр марионеток…
— Ну, концепция несколько поменялась, и нам не помешает отсутствие Алекса в касте… Но это все потом. Сначала ты выполнишь третье условие.
— Какое, Мэтр? — устало отозвалась девушка.
— Рождественскую статью в «Роллинг», посвятишь заключительному сезону сериала Сторма — в качестве извинения. И внутрь статьи вставишь живое интервью со шведской звездой — такое, чтобы папаша его подавился!
— Кто мне позволит, Алан? — разозлилась Марина. — У издания совершенно другой формат!
— «У издания»… — передразнил Блейк. — Не прикидывайся беспомощной овечкой — ты можешь продать лысому расческу, а эскимосам — снега!
— Спасибо, но мне — мне, Алан! — Сторм не будет изливать душу, как это заведено в рубрике. В лучшем случае, он просто откажется от интервью. В худшем — постарается обидеть, через пресс-агента прислав стандартный набор ответов, как заштатному репортеришке.
— Неет. С вашим изданием у него такое не пройдет — не дорос еще до элиты, чтобы так пальцы гнуть. Так что, думай.
И, немного помолчав, добавил:
— Или снимайся в вампирской франшизе — тебе очень пойдут клыки.
Девушка скривилась, поднесла два пальца ко рту и высунула язык.
Алан расхохотался.
— В конце концов, почему бы тебе не поступить так, как поступают все женщины?
— Что ты имеешь в виду?
— Обмани его. Собственно, этого-то я от тебя и добиваюсь. Ты должна научиться блефовать по-настоящему! Настолько по-настоящему, что сама будешь верить в свою игру. По Станиславскому, по Чаббак**… как угодно! Без этого ничего не получится.
— Алан, почему именно его? — глухо отозвалась Марина.
— Объясню, если справишься.
— А если не справлюсь?
— Зажарю и съем, — засмеялся Блейк.
_______________
*It's a deal — англ. «по рукам», «договорились», «заметано».
**Ивана Чаббак — американский преподаватель актерского мастерства,
готовит кинозвезд первой величины по собств. методике
Эпизод 37
Загадочность —
самый
С этим «обмани его» я прожила неделю. Я ним спала, ела, чистила зубы, строчила статьи… И, наконец, примирилась. Все равно надо было как-то разруливать наш треугольник, потому что в близких отношениях я не выношу всех этих геометрических фигур.
Кая я не обманывала — ведь он ничего и не требовал от меня. Но он был больше чем просто любовник: секс с ним был прекрасным продолжением не менее прекрасных отношений, куда более разносторонних и комфортных для меня, чем… сами знаете с кем. Но секс по дружбе — это не мое, и если до такого дойдет, то я это прекращу. А сейчас — пусть все идет, как идет.
Тем более, что обязательства перед Блейком сейчас на первом плане.
*
Договорившись с выпускающим редактором о статье без подписи, я сделал все, чтобы интервью со Стормом организовали официально — через его пресс-агента и без моего участия. Коллеги пошли мне навстречу, хотя и едко похихикали о «звездной болезни, передающейся половым путем», покрутив пальцем у виска. Пришлось сказать, что готовлю рождественский сюрприз — тут даже врать не пришлось.
Вроде, на том все и успокоились.
А я тут же рванула к Майклу — преображаться.
Мы даже не созванивались, но брат меня словно ждал — вот что значит настоящий друг! И, безусловно — настоящий профи. Потому что через сутки я выплыла из его лофта свирепая, замученная, но — неузнаваемая.
Вернувшись к себе, первым делом подошла к зеркалу.
Оттуда на меня смотрела загорелая кареглазая шатенка, с отдельными лиловыми прядями. Ей очень шел макияж smoke-eyes, высокие каблуки, черные кожаные скинни, темные очки в ореховой оправе «кошачий глаз» и шелковая рубашка экрю с воланами а-ля 80е. Под коротким пушистым енотовым полушубком, за который эко-террористы удавили бы меня живьем, в прорези расстегнутой рубашки поблескивала куча фенечек на плоской золотой цепочке. Лайковые перчатки и клатч цвета в цвет помады «прелая вишня» — удачно дополняли образ городской стервы, поедающей ближнего на десерт.
Даа, и еще духи!
Это эффектное и злобное созданье в зеркале было окутано облаком аромата от Louis Vuitton — настолько эксклюзивного, что у него еще даже не было названия. Нахальный братец по привычке просто спер экспериментальный пробник на какой-то из фото-сессий. Запах был свежим, горьким и лишь на теплой коже откликался густой амброй. С одной стороны, вроде, не женский, а с другой…
Это была такая сладкая свежесть первых листьев, растаявшего льда и дерева, брошенного в огонь…