Вирус бессмертия
Шрифт:
– Нет, – выдохнул Богдан и, помолчав минуту, произнес: – Вы верите сегодня в то, что я сказал вам вчера?
– Ваши успехи в заживлении ран впечатляют, – неторопливо произнес Хильгер. – Но, честно говоря, пока не вижу прямой связи. Тем более, поймите меня правильно, я просто обязан предположить некий фокус, обман с целью провокации.
Богдан бросил на него странный взгляд, и Густаву стало немного неловко.
– Ну хорошо, – сказал советник. – Вчера вы говорили о каких-то важных для Германии сведениях военного характера. Но тот способ, которым вы предложили добыть эти сведения, показался мне довольно бредовым. Признаюсь, я не воспринял ваши слова всерьез. Однако сегодня мне доложили, что раны у вас затягиваются быстрее, чем у саламандры. Это действительно может иметь военное значение.
– Это мелочь, – улыбнулся Богдан. – Если вы поверите мне и выполните все, как нужно, сможете устраивать взрывы почти любой мощности на любом удалении с ювелирной точностью. Кроме того, вас может заинтересовать возможность делать технику полностью невидимой для противника.
– Подобные возможности и впрямь могут быть интересными для Германии. Если это не бред сумасшедшего и не интрига авантюриста, – сдержанно кивнул Хильгер. – Но нужны доказательства. Никто не поверит вам на слово. Могу я увидеть то, о чем вы говорите?
– Пока нет. Я веду речь о методике. Именно о методике, благодаря которой можно обрести абсолютно любые возможности.
– И ваши молниеносно заживающие раны должны стать подтверждением ваших слов?
– Вы все правильно поняли, Густав. В свое время я мог бы пожелать не сверхбыстрое заживление ран, а все, что пришло бы мне в голову. И это было бы дано мне с такой же легкостью.
– Вы… – Хильгер побледнел и потер виски пальцами. – Вы говорите о… Сатане?
Ему самому стало смешно, что он осмелился произнести это слово вслух в эпоху бурного развития науки. Но оно само соскочило с губ.
Богдан беззвучно рассмеялся.
– Сатана, Дьявол, Вельзевул, Бафомет… Как упорно люди пытаются обезопасить себя от неизвестного пустыми словами! – усмехнулся раненый. – Все проще, Хильгер. Чистый материализм, никакой мистики. Мистика рождается из недостатка информации. У меня была информация. Мало того, у меня был доступ к… Для удобства скажем так: к энергии особого рода.
– Значит, при помощи этой энергии вы могли бы сделать невидимым любой предмет? Или устраивать взрывы на расстоянии?
– Да. Но я пожелал то, что нужно было именно мне. А взрывы в те времена не имели никакого значения. Никто не догадывался, что ими можно управлять и использовать их.
– Вы сказали «в те времена». Какие именно, можно узнать?
– Это было пять тысяч лет назад, – спокойно ответил Богдан.
– Сколько-сколько? – Хильгер подумал, что русский перепутал слова или оговорился.
– Пять тысяч лет, – повторил Богдан по-немецки и еще раз по-русски: – Пять тысяч лет.
– Вы сможете написать цифру на бумаге? – спросил осторожно Хильгер, собираясь достать из внутреннего кармана блокнот и золоченый карандаш, подаренный Шуленбургом на день рождения.
Богдан показал Хильгеру поврежденную руку, и Густав остановился.
– Вы хотите сказать, что ваш возраст… – шепнул он.
– Не смотрите на меня, как на обезьяну в зоопарке, Хильгер, – поморщился раненый. – Да, мой личный биологический возраст действительно равен той цифре, которую я только что назвал.
– Допустим, я приму на веру ваши слова. Иначе у нас просто не получится разговора. Допустим, вам пять тысяч лет. Но на вид вам не дашь больше сорока. Значит ли это, что сорокалетним вы сможете быть вечно? Значит ли это, что вы бессмертны?
– В каком-то смысле да, – едва заметно кивнул Богдан. – При определенных условиях я буду жить неограниченно долго. При определенных, – подчеркнул он. – К несчастью, сейчас эти условия не выполняются, и это меня беспокоит.
– Пять тысяч лет, – Хильгер вытянул шею и затаил дыхание.
Он слушал Богдана, смотрел на него и думал, что если бы кто-то рассказал ему о беседе с ожившей египетской мумией, это выглядело бы более достоверно. Нет, скорее всего прав господин Кох, считающий быструю регенерацию новой военной методикой большевиков. Тогда надо понять, какую провокацию они приготовили
– Как ни странно, но я начинаю вам верить, – улыбнулся советник. – Условия не выполняются, говорите? А я-то думаю, зачем русскому, бывшему чекисту, помогать рейху обрести военное превосходство? Могу предположить, что восстановление этих ваших условий является для вас главной целью, а военное преимущество Германии будет неким…
– Побочным эффектом, – подсказал Богдан. – Мне не важно, каким будет этот побочный эффект и кому достанется военное превосходство. Кстати, превосходство может быть и невоенным, но в нашем мире лучше всего продаются две вещи – смерть и бессмертие.
– Жестокая философия, – усмехнулся Хильгер и подыграл русскому: – Но, учитывая ваш заявленный возраст, вполне объяснимая.
Богдан отметил про себя иронию советника, но продолжил, словно не замечая ее:
– Первоначально я сделал ставку на большевиков и НКВД, предложив им то же самое, что и вам.
– Вы хотите сказать, что они отказались? – Хильгер готов был рассмеяться. – Или не поверили вам?
– Оба предположения неверны, – ответил Богдан настолько серьезно, что у Хильгера пробежали мурашки по коже. – Сотрудники НКВД поверили мне и согласились. Однако их не устроила роль, которую я им отвел.
– Однако! – Хильгер все же позволил себе усмехнуться.
– По выражению вашего лица я понял, что вы подумали, – сказал Богдан. – Вы подумали, что я слишком высокомерен для раненого перебежчика из НКВД. Не так ли? Но, поверьте мне, если бы вы прожили пять тысяч лет, вы чувствовали бы то же самое. На моих глазах сменилась не одна сотня поколений. За пять тысяч лет я научился многое понимать и предвидеть. Но не все. Я не использовал энергию особого рода для обретения этой способности. Хотя мог. Зная большевиков, я ожидал сложностей, но у меня не было выбора. И вот результат – они решили воспользоваться информацией, а меня отстранить от дел привычным способом. Один из них пристрелил меня и пытался сжечь. Его зовут Максим Георгиевич Дроздов. Можете навести справки.