Витязь на распутье
Шрифт:
Ждал недолго – ответная реакция на странные звуки, доносившиеся изнутри, последовала спустя всего пару минут. Дверь открылась, и я едва успел отскочить, чтобы усесться как ни в чем не бывало на охапку соломы, испуганно уставившись в темный угол близ двери и выставив перед собой икону. Ее принесли по распоряжению Дмитрия, и пришлась она как нельзя кстати – закрывала мои руки, освобожденные от веревок.
– Что ты есть тут? – грозно осведомился часовой.
– Это мы тут, – огрызнулся я. – А там смотри что творится. – И зашептал: – Свят, свят! Царица, мати небесная, спаси и помилуй мя, грешного, от диавольской напасти, защити от сатанинских козней… Свят, свят…
Часовой некоторое время настороженно взирал на меня, стоя в проеме, но все-таки не утерпел и шагнул внутрь.
– Что тут? – вновь повторил он, глядя за дверь, куда был устремлен мой взгляд.
– Да не тут, а там! – завопил я. – Ты сам-то глянь, что оттуда лезет! Вон, вон…
Так и есть, любопытство победило, тем более что я сидел от него на довольно приличном расстоянии и даже когда встал, то все равно до него оставалось не меньше двух с лишним метров, поэтому он счел себя в безопасности, неспешно вытянул из ножен саблю и повернулся, вглядываясь в угол.
Удар оказался точным – не зря тренировался. Я даже успел подскочить и аккуратно подхватить его обмякшее тело, чтобы ничего не загромыхало при падении.
Жаль только, что кистень пришел в негодность – ткань порвалась и половина камешков высыпалась. Но подбирать их было некогда – времени впритык и только для того, чтобы успеть придать лежащему нужное положение, после чего я снова отошел подальше и принялся громко командовать:
– Да не так, не так. Ты его за хвост хватай. За хвост, говорю тебе.
Удивленный столь загадочными выкриками, через минуту в дверном проеме показался второй из моих караульных.
– Ты что? – осведомился он у меня.
– Я-то ничего, а ты бы лучше помог своему товарищу, – кивнул я в угол. – Сейчас упустит, и она обратно уползет.
Часовой прошел внутрь и озадаченно уставился на своего приятеля, который лежал на полу, уперевшись головой в угол. Руки его были уложены мною под его тело, так что складывалось полное впечатление, будто он что-то там поймал и теперь застыл, боясь выпустить.
Для достоверности я на всякий случай добавил:
– Да крепче держи, чтоб не улизнуло.
Второй сделал еще пару шагов вперед, всматриваясь, что же там держит лежащий, нагнулся и… кулем свалился к ногам напарника.
Итак, полдела сделано. Но успокаиваться рано – предстояла еще уйма работы. Однако вначале допрос. Говорить мог только второй, которого я «благословил» иконой по голове, поскольку первый, приголубленный мною куда сильнее, так до сих пор и не пришел в себя. Впрочем, мне хватило и одного, ибо молчать он не собирался. Да оно и понятно – чай, наемник, а потому собственная жизнь превыше всего.
Спустя полчаса я уже знал, что государь разместился в одной из комнат-келий в домике настоятеля. Там же разместили Федора, а еще Басманова и Густава, который, оказывается, все-таки сопровождал Дмитрия в его поездке в Ярославль.
«Интересно, почему его нам с Федором не показали?» – мелькнуло в голове, но я отмахнулся от некстати пришедшей мысли – какая разница.
Теперь предстояло пересечь обширный монастырский двор и постараться снять часовых у ворот.
Ночь оказалась достаточно темной, чему я порадовался, осторожно выглядывая из кельи. Выдержав паузу, чтоб глаза немного привыкли к темноте, я тихонько прокрался вдоль стеночки. Далее нужно было пересечь открытое место, и я вновь застыл, готовясь к стремительной пробежке, а заодно высматривая часового. Так, кажется, есть, причем погружен только в мысли о дерьмовой погоде, судя по тому, как он ежится и пытается поплотнее закутаться в свой плащ-накидку или что там на нем сверху надето.
Я не успел первым – пока прикидывал момент поудобнее, сверху на часового спрыгнула черная фигура, завалив продрогшего бедолагу на землю. И тут же из темноты в их сторону метнулась вторая, на бегу выругавшись по-немецки.
Кажется, пришла моя очередь вступить в игру. Мне до ворот было куда дальше, чем спешившему на помощь второму караульному, но тут со стены спрыгнул второй гвардеец, преградив путь к дерущимся. Только тогда остановившийся немец догадался позвать на помощь и открыл рот, но крикнуть не получилось – ратник сбил его с ног.
– Ну и кишмиш вы тут устроили, – проворчал я, после того как уложил второго караульного и помог подняться на ноги Дубцу и Самохе. – А если бы я не подоспел?
– Дубец сказывал, что ты повелел обойтись без крови, а то б мы их куда быстрее завалили, – буркнул обиженный Самоха.
– Отменяю, – коротко ответил я и распорядился: – Один открывает ворота, только не настежь. А ты, Самоха, за мной, к покоям архимандрита.
Но влетать внутрь мы не спешили, затаившись за дверью и поджидая прочих гвардейцев. Лишь когда подле меня скопился десяток, я решил, что пора, и скользнул в темные сени.
Как ни удивительно, но бдительный обычно Басманов на сей раз словно заразился беспечностью от Дмитрия, и мы на своем пути встретили всего двух часовых, так что добрались до кельи, где сладко спал государь, без единой задержки. Расставив людей близ остальных дверей, чтобы никто не смог помешать, я вошел в опочивальню к безмятежно посапывавшему Дмитрию и бесцеремонно потряс его за плечо:
– Вставай, государь, а то Русь проспишь, – иронично заметил я ему.
Реакция Дмитрия на мое появление была странной. Едва он отошел от сна, как на его лице появилась… улыбка, которая спустя несколько секунд сменилась заливистым смехом.
Пришла моя очередь изумляться, поскольку так искренне покатываться от хохота может только человек, который не только совсем не боится, но и…
Додумать я не успел, потому что Дмитрий пояснил причину смеха:
– Ведь сказывал мне Басманов, чтоб я по-простому с тобой говорю вел, а я решил, что, коль пригрозить, лучшее выйдет, да запамятовал, с кем связался…
И он вновь закатился от хохота. Наконец, отдышавшись, он вытер выступившие из глаз слезы и с улыбкой констатировал:
– А ить ты и впрямь подумал, княже, будто я ентому старому дурню Шуйскому поверил, ась?..