Витязь специального назначения
Шрифт:
— Твоей бы мордой медок наворачивать, — хмыкнул дед. И, к сожалению, оказался прав. Когда они уже подходили к месту стоянки галеры, Хан вдруг замер и, подав знак, скользнул в кусты. Слух у него был как у рыси. Спутники, услышав, в свою очередь, шум шагов и тихий разговор, по возможности бесшумно, рассосались по зарослям. Отряд лесной стражи числом примерно в десять человек гуськом прошёл по тропинке навстречу им.
Замыкали колонну два неторопливо бредущих монаха в очень знакомых синих рясах.
— Повелитель, — донёсся до него тихий голос одного из монахов, — об этом человеке приказал докладывать ему лично. Тебе надлежит, брат Август,
Голоса стихли.
— Теперь этих головорезов уже не догнать… — разобрал Акела одну тихую фразу, от которой у него шевельнулось в душе нехорошее предчувствие. Это, строго говоря, могло означать только одно — их соратники смылись. То, что они смылись от стражи, сути дела ничуть не меняет. Вопрос не в том, что они ни в чём не виноваты. Они остались без корабля на враждебной им суше, а та горсть золота, которая завалялась у них в карманах, проблемы решить, ясен пень, не могла.
72
Шварценбок — по-немецки «чёрный козёл». Здесь обыгрывается ещё то, что козёл в эзотерике является одним из символов Сатаны.
В глазах викингов и Хана без труда читались те же невесёлые расчёты. Они продолжили путь к берегу, невольно ускоряя шаг. Берег, как и ожидалось, встретил их полным безлюдьем. Мерцающие угли костра, перевёрнутый котелок и точка на глади моря, где-то у горизонта, вот и весь актив. Про пассив даже и думать не хочется.
Недалеко кружило и возбуждённо орало вороньё — похоже, успели кого-то захватить. Допросили, а потом добили за ненадобностью и в ближайшую яму или овраг кинули. Сбегавший на проверку Эрик подтвердил догадку, один из бывших галерников покоился в неглубокой яме-промоине. Под возмущённые вопли серого воронья, забросали бедолагу землицей. Витязь закурил.
— Ну, что ты собираешься делать?
Хан смотрел внимательно. Акела спокойно выпустил дым.
— Почему «собираешься»? Вы что, со мной не собираетесь?
— Ну, не цепляйся к словам, волк. Что будем делать?
— Да что голову греть-то? Ничего изобретать не надо, всё давно придумано: инфильтрация, сбор информации, выработка… Тьфу ты!
— Вот и я думаю, — оскалился Джура, — с богами, что ли, разговариваешь?
— Ну, — хмыкнул Витязь, — эти заветы оставил если не сам Всевышний, то уж точно его заместители по оперативной работе.
— Опять заклинания, — возвёл очи горе собеседник, — а по-человечески никак нельзя?
— Да запросто, — улыбнулся Акела, — смешиваемся с местным населением, добываем средства, ищем возможность продолжить свой путь.
— Правильно, конунг, — согласился Лис, — вот только как мы со своим языком будем местными притворяться, я не понял.
— Особенно с его рожей, — заржал Эрик, кивая на Хана.
— Чем, интересно, твоя рожа лучше? — недоумённо воззрился тот, — цвет только рыжий, а так — страшнее дэва.
— В общем, попала мышка меж двух жерновов, — спокойно заключил Лис.
— Ничего, прорвёмся, — буркнул Акела, — пошли, а то дождёмся на свою задницу…
— А почему сюда? — поинтересовался Хан.
— А потому что один хрен, — в тон ему отозвался Акела, прибавляя шагу. Несколько часов они шагали молча, тропа делалась всё уже. Слышно было только щебет птиц и сопение Эрика. Когда оно стало чересчур заметным, Витязь остановился.
—
— У нас больше удачи, чем у них, — глубокомысленно изрёк рыжий викинг, имея в виду стражу.
— Не каркай. А, собственно, почему ты так решил? — заинтересовался Витязь.
— Потому что за нас наш О дин, твой Перун и… кто у тебя Бог?
— Куд а й, — отозвался Хан.
— Вот, — торжествующе воскликнул Эрик, — а у них только их Христос. А он слаб против них, раз позволил людям прибить себя гвоздями к деревянному кресту.
— Разве ты не знал, что я христианин?
— Ты?! — здоровяк был действительно сбит с толку, — как это? Ты настоящий воин, конунг, и вдруг христианин?
— Ну и настырный же ты, — усмехнулся Акела, — ничего здесь особенного нет. Если конунг, чтобы спасти свой хирд [73] , сам взойдёт на казнь, это позор?
— Какой же это позор? — удивился Эрик, — о таких у нас скальды сочиняют саги, которые поют в веках!
— Ну, вот видишь, как всё просто. А для Христа хирд — все люди, которые живут в этом мире.
73
Хирд — у викингов: дружина, как правило, связанная побратимством.
— А те, которые в него не верят? — поинтересовался слушающий их с явным интересом Хан.
— Да ему-то какая разница? — усмехнулся Витязь, — ему от нашей веры ни холодно, ни жарко. Нам эта вера нужна, а не ему.
— Почему? — опять удивился викинг.
— По кочану, — хмыкнул Акела, — хватит мне зубы заговаривать, они у меня здоровые.
…И снова путь стелился под усталыми ногами. Природа стала уже настолько привычной, что не привлекала внимания абсолютно. Он лишь автоматически ответил, что лес похож на, виденный им в прежде, калининградский. Сплошные лиственные заросли, причём даже не старые, а скорее древние. У многих дубов и лип количество «обхватов» Витязь даже затруднялся определить на глаз. Когда солнце уже перевалило за полдень, они наткнулись на большое болото. Земля под ногами становилась всё мягче, следы быстро заполняла выступающая из почвы ржавая вода.
— Конунг, я же пенитель моря, а не плюхатель болота, — бурчал недовольный Эрик.
— Хватит ворчать, как старуха, — отозвался Хан, — вон Лис, хоть и старый, а помалкивает.
— Он, наверное, уже думает, что он Болотный Дед, — неуклюже сострил рыжий и тут же схлопотал от дядьки крепкий подзатыльник.
— Пока я доживу до Болотного Деда, — наставительно произнёс Лис, — твои внуки от старости помрут, сопляк.
Акела только посмеивался, слушая их пикировку. В лесу, конечно, лучше помалкивать. Но моральное состояние войска — тоже дело не последнее. В общем, из двух зол выбирают меньшее. Хлюпающая трясина тянулась на десятки и десятки метров. Болотные прогалины сменялись полосками сухих грив, заросших блекло-желтыми зарослями жесткой осоки, кое-где торчали чахлые деревца.