Витязь специального назначения

Каменский Юрий

Хозяин поскрёб затылок.

— Так ведь не все же столь мудры, сколь ты, брат Георгий.

— Да я же и не спорю. Каждому даётся по его вере и разумению. А дураку и грамота вредна, это все знают. Я просто к тому сказал, что если человек от чистого сердца Бога понять хочет — это одно. А вот когда он мудрствует лукаво, чтобы в других сомнения посеять — совсем другое. Тут его так надобно срезать, чтобы все поняли — кто он на самом деле есть.

— Где же мне такую премудрость-то взять?

— Дастся тебе, брат, по вере твоей, сам же знаешь.

— Андрей, —

мягко вмешалась Мария, — гости-то уже груши вешают, ты же их заговорил насмерть.

— Да, — спохватился хозяин, — пойдёмте, я вам постели покажу. Ничего, что я всем вместе постелил?

— Нормально, — отозвался Васька, — у нас содомский грех не в ходу.

Вытянувшись с наслаждением на тюфяке, набитом свежим сеном, Акела медленно проваливался в сон среди домашних запахов сушёного клевера и овчины.

— Борисыч…

— Кому не спится?

— Борисыч, — повторил Барс, — когда здесь книгу Гиннеса заведут, мы тебя первого в неё занесём.

— Это пуркуа?

— Как первого в истории теолога, чуть не уболтавшего эльфа и гнома принять христианство.

Из темноты хрюкнул, зажимая рот, чтобы не заржать, Дорин. В углу захихикали Берендей с Васькой.

— Дозвездишься, сын мой, боженька язык-то отхерачит, — с достоинством отозвался, едва сдерживая смех, Акела, проваливаясь в мягкую паутину сна под аккомпанемент тихого смеха друзей.

Глава 7

Цена жизни

«Пока Добро, на Бога уповая,

Стучится лбом в пороги храмов,

Зло в это время забивает гвозди

В ладони их богов! Прислушайся!

Разве не слышен стук?»

Лариса Дмитриева

…Лучик восходящего Солнца заплясал на ресницах, затопил сознание тёплым оранжевым светом, заскакал золотыми зайчиками по всей комнате. Тело, привычно разминаясь, скрутилось жгутом, вытягиваясь, как струна, хрустя позвонками. Акела резко сел и встал на ноги. Ещё раз скрутился вправо-влево, прогоняя остатки дрёмы, раскинул руки в стороны. Сон слетел, как сухая шкурка.

Выйдя во двор, он стянул рубаху и кинул на длинную поленницу колотых рачительным хозяином дров, растёр тело собранной с края крыши пригоршней снега. Нет, мокрый снег так не освежает. То ли дело сухой, жёсткий, колючий зимний снег, от которого кожа горит и краснеет. Ну, нет так нет. Холодный, и на том спасибо.

Войдя в дом, он увидел сидящих за столом хозяйку и Барса.

— Доброе утро, Борисыч.

— Доброе, — отозвался Акела, вытер лицо подолом рубахи и одел её на мокрое тело, — доброе утро, Мария.

— И тебе того же, брат Георгий, — с ясной улыбкой отозвалась хозяйка, — прошу к столу.

— Не откажусь, — он присел и взял протянутую хозяйкой чашку с янтарным чаем, — спасибо.

А где Андрей и все остальные?

— В лес пошли. Дозорные утром следы какие-то видели. Нужно посмотреть, мало ли что. Муж мой в нашей вёске — первый следопыт, — добавила она с гордостью.

— Понял. Как вам тут вообще живётся? Я и не знал, что у нас на Руси христиане есть.

— Мало нас, — с сожалением отозвалась Мария, — вот и ушли в глушь от гонений. Кнез-то наш к христианам терпимо относится, но не те мы, вишь, христиане.

— Как не те?

— При нём неотлучно священники христианские находятся. Но благоволит кнез всего более к священнику из Ордена Тернового Венца. А мы, убогие, только под ногами путаемся, мешаем просвещённым благодатную веру в народ нести. Не ко двору мы им пришлись.

— Что так? — спросил Барс.

— Не воевать за веру хотим, а добро людям нести. Хорошо, что верный человек предупредил, едва успели уйти.

— Давно вы здесь обосновались? — Акела слушал, подперев щёку ладонью. И здесь то же самое. Христианин, ну, казалось бы, по определению — добро и долготерпение. Щ-щаз-з! Со сколькими людьми, называющими себя христианами, переговорил он в своё время. Стоит только речи зайти о других конфессиях, других течениях, да просто о другом понимании тех же евангельских строк, сколько ненависти сразу в них просыпалось. Последователь Христа и ненависть! Нонсенс.

Ладно, хоть пастыри на Руси, в основном, радуют. Умные, как правило, и сильные мужики. Такие, как патрирх Алексий, или, как отец Константин в Новосибирской епархии. Хотя, вообще, явление это живучее. Правду сказать, и дураки иногда попадают, Акела вспомнил кадр из фильма о Ванге, как она вразумляла какого-то церковника высокого ранга — «ты же владыка, ты же должен быть слаще мёда и ваты мягче»!

— Брат Георгий, о чём задумался? — Мария сочувственно заглядывала в глаза, — у тебя глаза такие стали, словно ты схоронил кого.

— В нашем мире, Машенька, такие же «воители» есть. Только у нас им шибко воли не дают. И до ваших доберёмся, дай срок. Ладно, хватит об этом. Как орки, не беспокоят вас?

— Бог миловал. Да и лесовик у нас здесь хороший, глаза им отводит, когда забредают в наш лес. Охотники наши его приветили, так он теперь им помогает. О вас он тоже заранее предупредил.

— Ах, вот оно что! То-то, я смотрю, встретили нас так спокойно, словно ждали.

— Ну, да. Он сказал: послал к вам хороших людей, они вам зла не сделают, с ними эльф и гном, тоже пристойные, уважительные. А сейчас столько разной нежити появилось. Орки, тролли…

— Что, с троллями тоже сталкивались?

— Когда сюда шли, проходили мимо гор. Один вышел, попробовал коров наших ловить, мужики его били-били, насилу убили, сколько тогда народу полегло — cстрасть! А уж покалечилось! А сами-то вы куда путь держите, коли не секрет?

— Да, в общем, это не секрет. По делу идём, в горы, — уклончиво ответил Барс.

— Да я к тому спросила, — поспешила внести ясность Мария, — может, помочь чем сможем?

— Можете. Дня три ещё погостим? — засмеялся Акела.