Вий. Рассказы о вирт-реальности

Молчан Юрий

На улице все еще темно. Он ощутил ветерок на лице. В голове туман и пустота, в череп словно воткнули иголки. Тем не менее, Хома видит перед собой все, словно лошадь с надетыми шорами. Он покорно двинулся вперед, давя ногами стебли травы.

«Беги, – эхом прозвучала в мозгу команда. – Беги прямо».

– Бегу, – повторил он покорно.

Хомский стал двигаться быстрее. Ночь и сереющий на востоке рассвет слились в размытую полосу.

***

Роман бежит, словно на автопилоте. Встречный ветер охлаждает разгоряченное лицо и голову, но на спину и плечи давит тяжесть сидящей старухи.

Студенту показалось, что краем глаза он все же видит свет от небольшого монитора – у бабки в руках определенно планшет. Но Хома не делает никаких выводов, мозг просто фиксирует информацию, изо рта вырывается обжигающее, частое дыхание. По вискам струится пот.

Он бежит, перепрыгивая кочки, поваленные деревья.

Вскинул голову – впереди за лесом, как горы, белеют верхушки многоэтажных домов.

Вокруг стелется серый рассвет.

Перед глазами Хомы стали вдруг появляться символы, значение которых он не понимал, но узнал в них некий язык программирования, с которым никогда прежде не сталкивался.

Внезапно его озарило. Мелькающие, будто стекающие струйками, как в «Матрице», перед глазами символы вдруг стали обретать смысл. Это было как-то связано с квантовыми компьютерами, о которых он писал дипломную работу.

Мысленно Хома попытался заменить сначала один, потом еще один символ на другой. К его удивлению, у него получилось. Тогда он поменял – третий. И почувствовал – что-то изменилось.

Туман в голове стал рассеиваться. Мир, что он до этого не замечал, вновь возник всюду вокруг. Оцепенение, в котором пребывало его сознание все это время, стало ослабевать.

Нога Хомы зацепилась за камень. Он споткнулся и – покатился по земле вместе со старухой.

Приподнявшись на руках и тяжело дыша, увидел прямо перед собой ржавый обрезок трубы во влажной от росы траве.

Старуха вновь пыталась на него взобраться. Хома услышал тихонькое постукивание клавиш, и мозг его снова начал заволакивать туман.

Пальцы сомкнулись на трубе, металл обжег ладонь холодом.

Хомский обрушил трубу на старуху. Бабка хрипло вскрикнула.

Сознание Хомы полностью освободилось. Он снова занес трубу. Удар о старческое тело отозвался глухим стуком.

Его захлестнула ярость. Хомский бил, вкладывая все силы. Старуха тщетно пыталась закрыться руками, но они не были препятствием для тяжелой трубы. По ее лицу размазалась кровь.

Хрустнуло, по звуку что-то пластиковое. Хруст повторился несколько раз, будто раскололся монитор настольного ПК.

Наконец, бабка застонала в изнеможении, и Хома вдруг увидел, что это никакая не бабка. Перед ним на траве лежит черноволосая девушка в порванной белой блузке и дорогих черных брюках. Рот и бровь ее разбиты, кровь запеклась на левом виске. Там, где под разорванной тканью белеет кожа, Хомский отчетливо увидел кровоподтеки.

Труба выскользнула из его онемевших рук. Увиденное не укладывалось в голове. Перед ним – девушка. В его рассказ про старуху никто не поверит, а в тюрьму – не хочется. Ни за что.

Возле девушки светится интерфейсом незнакомой программы разбитый iPad, там мелькают строчки кодов.

Чувствуя ледяную глыбу в желудке, Хома в ужасе кинулся прочь. Туфли и джинсы у носков сделались мокрыми от росы, но он не чувствовал ни сырости, ни утреннего холода. Хомский бежал, кляня себя на чем свет стоит.

***

В полдень следующего дня Хома приехал в университет на консультацию. Экзамен по архитектуре вычислительных систем через неделю, а первые две консультации Роман прогулял вместе с Голыщенко и Панчинковым.

Он хмуро смотрел перед собой в пустой коридор, где тянутся двери аудиторий. В окно на дальнем конце у лестницы льется дневной свет, и только из пары приоткрытых дверей доносятся голоса преподавателей. Слева за дверью кто-то громко захохотал.

Хома бросил в щель кофейного автомата мелочь, выбрал двойной эспрессо с кучей сахара. В утробе металлической машины зашумело, и вскоре табло светящейся надписью сообщило, что кофе готов.

Роман неуклюже вытащил стаканчик, пролив половину горячего содержимого себе на ладонь. У него подрагивали руки. Поднеся обожженные пальцы ко рту, он машинально их пососал. Мысли заняты отнюдь не ожогом и даже не консультацией.

После вчерашнего происшествия домой он добрался к семи утра – на въезде в город поймал машину, и армянин содрал с него чуть ли ни половину средней зарплаты по Москве, но Хома не спорил.

От чудовищной дистанции, которую пробежал с этой девчонкой на плечах, Хомский едва волочил ноги. Все тело, каждый мускул ныл, будто его растягивали на дыбе. Дома, опрокинув в себя стакан бурбона, Хома сразу рухнул на кровать.

Проспав до одиннадцати, программист долго откисал под душем. Две чашки крепкого кофе частично помогли ему прийти в себя. Хома стал звонить Голышу и Панчику с домашнего, но парни не отвечали.

Все ли у них в порядке? Или эта девка перерезала им горло, а потом уже пришла и оседлала его там в сарае??

Роман отправился в университет, надеясь разыскать ребят там.

Выходя из дому, он вдруг вспомнил про сотовый. В кармане мобилы не оказалось. Хома бросился обратно в квартиру и принялся искать смартфон. Тумбочка в коридоре, компьютерный стол в комнате, кухня. Безрезультатно. Даже в мусорное ведро заглянул. Телефон бесследно исчез.

Потерял!

Эта мысль ударила его точно огромный молот.

Хома медленно опустился в кресло. Потерять телефон он мог только… Тогда в сарае мобила была при нем, Роман помнил ее тяжесть в кармане. Значит, телефон выпал…

От этой мысли Хомского пробрал озноб – телефон, скорее всего, выпал и остался лежать возле избитой им девушки.

***

Встретив идущую с консультации сокурсницу, Хома попросил у нее смартфон и набрал сначала Голыша, затем Панчика. Оба – временно недоступны.