Визит очумелой дамы
Шрифт:
Не слушая моего недовольного бурчанья, Луша впихнула в меня бутерброд с сыром, влила чашку зеленого чая, и мы вышли из дому, наказав Кэсси вести себя прилично и ни в коем случае не вламываться к соседям.
До переулка Гривцова мы добрались относительно быстро - все же исторический центр, всюду близко, однако дом, где жила Эвелина Павловна Сыроенкова, впечатлял своей запущенностью. Дом не красили примерно лет двадцать, лепнина обвалилась, когда-то широкая дубовая дверь парадной растрескалась и не закрывалась.
– Это еще что, - Луша
Дверь соседнего подъезда вообще была сорвана с петель и стояла рядом, прислоненная к стене. Мы отважно вошли в подъезд и поднялись на третий этаж. Окна на лестнице были почти все выбиты. Воняло на этой самой лестнице жуткой смесью кошачьей мочи, органических отбросов и крысиного помета, но выбитые окна создавали дополнительный вентиляционный эффект, так что можно было проскочить без противогаза. Во мне зашевелились легкие сомнения. Учитывая все те сведения, которые сообщила нам вчера Валентина Семеновна о характере и деловой хватке своего бывшего мужа, Михаил Степанович Сыроенков никак не мог жить в таком свинарнике.
– Что говорить будем?
– поинтересовалась я, робко нажимая на кнопку звонка.
– Там по ситуации посмотрим!
– махнула рукой беспечная Луша.
Дверь отворила рослая старуха в малиновом русском сарафане и таком же головном платке.
– Проходите, проходите, - запела она, - проходите, гости дорогие, старец вас ждет!
Она схватила Лушу за рукав и резво потащила по длинному захламленному коридору, приговаривая на ходу:
– Сейчас сподобитесь, старче посмотрит, ручку свою на то место приложит, и болезнь проклятую как рукой снимет...
Луша беспомощно оглядывалась на меня, безуспешно пытаясь вырваться из рук ненормальной в сарафане.
– Стойте, - заорала я, чувствуя, что тетку уводят в неизвестном направлении, - куда вы ее тащите? Нам не нужно ни к какому старцу! Мы пришли к Эвелине Павловне Сыроенковой!
– Эльке два звонка звонить, - буркнула старуха нормальным хамским голосом, - а Мишке - три.
– Мишке?
– оживились мы с Лушей.
– Михаил Степанович тоже тут живет?
– Не знаю, может, он и Степанович, а только все его Мишкой зовут, - старуха махнула рукой в сторону двери и скрылась в дебрях квартиры.
– Луша, пока не поздно, пойдем отсюда!
– взмолилась я.
– Да ты что?
– зашипела она.
– Когда мы почти у цели?
И она решительно постучала в дверь, откуда тотчас раздался полный муки стон. Мы переглянулись и заглянули в комнату.
При виде убогой обстановки, окна без занавесок и хозяина, полусидящего на старом продавленном диване, мне все стало ясно. Мужик маялся тяжелым утренним похмельем, об этом свидетельствовал еще и запах застарелого перегара, свирепствующий в комнате. Луша чихнула и закашлялась, я же шагнула вперед и встала так, чтобы страдалец мог меня видеть.
– Михаил Степанович?
– спросила я громко.
Ответа не было, человек весь ушел в свое страдание. Я отважилась потрясти
– Вы - Михаил Степанович Сыроенков?
Он смотрел на меня долго-долго, после чего как-то нерешительно покачал головой.
– Так да или нет?
– рассердилась я, от мужика ужасно пахло и стоять рядом с ним было противно.
Он попытался что-то сказать, но губы не повиновались.
– Не мучай его, - вступилась сердобольная Луша, - по-моему, это не тот тип, что нам нужен...
Я рысью обежала комнату и на столе, покрытом порванной выцветшей клеенкой, обнаружила засаленный паспорт.
"Кульков Михаил Федорович", - было написано в паспорте.
– Не тот, - обрадовалась Луша, - я же говорила...
– Так что тогда мы тут торчим, в этих антисанитарных условиях?
Мы поспешно выскочили в коридор, причем Луша аккуратно прикрыла за собой дверь, чтобы не бить несчастного по больной голове, и постучалась в соседнюю дверь.
– Мишка, сволочь, - раздался истеричный женский голос, - отвали немедленно! Ни рубля не дам на опохмелку!
На наш вторичный стук дверь отворилась, и в коридор вылетела женщина с совершенно дикими глазами. В одной руке она держала выбивалку для ковров, а в другой - будильник. Замахнувшись выбивалкой, она застыла на месте, увидев перед собой вместо жуткой Мишкиной рожи сухонькую, весьма бодрую старушку в белых брюках, телесного цвета трикотажной блузке и соломенной шляпке с коричневой лентой. Именно так выглядела в данный момент Луша. Женщина вытаращила глаза, будильник выпал из ее рук и разбился бы, но я успела вовремя его подхватить.
– Вы к кому?
– Она сглотнула, и глаза ее вернулись на место, но тут же левый начал сильно дергаться.
– Мы к Эвелине Павловне, - вкрадчиво начала Луша, - мы бы хотели узнать, где находится сейчас Михаил Степанович Сыроенков, ведь это ваш муж?
– Что?
– Эвелина Павловна махнула выбивалкой и вдруг расхохоталась, прислонившись к стене.
Смех ее был злобным и здорово напоминал хохот гиены в зоопарке. Отсмеявшись, она взмахнула руками и вдруг стала сползать по стене на пол. Мы с Лушей подхватили ее под руки и проволокли в комнату, где устроили на диване. Диван был разобран, постель не убрана. Занавески в комнате задернуты, потому что работал телевизор.
Эвелина Павловна устроилась на диване поудобнее и прикрыла колени простыней. Вообще из одежды на ней была только длинная футболка с Микки-Маусом на груди, из-под которой выглядывали розовые шорты.
– Вы вообще кто?
– спросила она хриплым голосом.
– Мы к вам имеем только один вопрос, - снова завела Луша, - как найти вашего мужа Михаила Степановича?
– Бывшего мужа!
– закричала Эвелина, нервно взлохматила волосы и, кажется, снова собралась захохотать.
– Дорогая, - поспешно вставила Луша, - вам надо успокоиться, может, водички выпьете?