Включай характер, Борода! (сборник)

Шинкин Анатолий Алексеевич

Впрочем, я всего лишь исполнитель. Примитивную работу рубщика металла и голов люблю, делаю творчески и с удовольствием. Могу сверхурочно остаться и в выходные выйти. Непрерывный труд облагораживает непрерывно; и стабильный, стабильно возрастающий приработок. Днями на международный уровень вышел - гривнами заплатили, и поселили сомнение в душе: похоже у нас на две страны общие олигархи. Сами себе в долг дают и списывают, напряженность поддерживают, чтобы народ плохого не подумал. Природа не терпит пустоты, и, как головы у мифической гидры, на месте почившего олигарха появляется другой, а то и два-три. Нашедшие себя в капитализме и рынке блестят лоснящимися мордами с журналов,

экранов, мониторов; зачастую щеки в рамках не умещаются.

То ли искусственная, то ли естественная смена поколений, в любом случае закономерная. Новые кокетливо сверкают патриотизмом из глубокого декольте или оттопыривают напоказ социальную ответственность. Старые пожестче, консервативнее: крали мотивировано, утоляя не только собственную жадность, еще подкармливали свою ненависть к России и всему русскому, теперь твердят попугаями: “пусть сгорит, обратно не отдадим”.

Своевременная рубка голов, как уборка спеющих помидоров, дело полезное: чем богаче клиент, тем шире круг осчастливленных его смертью людей. Родня и партнеры делят наследство, оживляется движение капитала, происходит ротация кадров. Нынешний у меня девятнадцатый. Как патриот и гражданин однозначно принимаю все идущее Родине во благо.

Заметил группу людей и торопливо достал из шкафчика спецодежду: синий халат и кроваво-красную шапку-балаклаву. Дресс-код для исполнителя не только красивый антураж, но и безопасность, способ сохранить голову. Она у меня, как Российский рубль, недооценена; но, как опять же Российский рубль, похоже никогда не разродится дивидендами.

Официально прикинутые господа, в пиджаках и галстуках, не понять, кто «клиент», неторопливо подошли и выстроились у станка полукругом. Откинулась крышка серебристого кейса, раздали рюмки, коньяк налили. Лысому толстячку нерусского вида первому. Первым коньяк всегда клиент получает. К слову, получивший коньяк вторым зачастую становится следующим клиентом… через время. Ни протеста, ни крика, легко работать, все знают правила игры: в ладье Харона, как в маршрутке, сел на пассажирскую скамью и сиди, пока не выгрузят; нечего водителя разговорами отвлекать. Другое достоинство “Реки смерти” - невозможность вернуться: для однажды упавшего за борт любой берег - ТОТ.

– С Богом, Александр Абрамович, - торжественно выговорил пятидесятилетний высокий красавец. – Ничего личного, только бизнес.

– Понимаю, - не радостно откликнулся Александр Абрамович, огляделся и, внезапно затосковав, спросил упавшим голосом, - а до понедельника нельзя отложить?

До странности иногда совпадают желания олигарха и рабочего: полчаса не прошло, как я похожую просьбу озвучил.

– Как дети, ей Богу, - чертыхнулся, второй раз вспомнив Бога, высокий. – Вам бы только затягивать, а нам еще Россию с колен поднимать. Работаем.

Как по мановению, вскинулись включенные на запись айфоны, два здоровяка подхватили толстячка под белы ручки, сунули головой в станок, кивнули, и я равнодушно придавил подошвой ботинка педаль. Сверкнул поступательно-возвратным движением верхний нож, и покатилась по нержавеющему желобу голова из списка Форбс в корзину.

Наблюдая за уборкой-упаковкой тела в черный пластиковый мешок, прислушался к себе. Ни волнения, ни жалости, и чуток гордости за свое пролетарское “я”: среди многочасовой рубяще-режущей работы выковываются философы с характером, которые не только видят проблему, но и готовы ее решить запуском соответствующего станка. Олигарх на пути к своим вершинам столько народа затоптал, что сам человеком считаться не может. Тварь, чупакабра ненасытная. Так-то я не кровожадный.

Жаль, наличными

не платят. Придется в наряд записывать: «Заказ 200-19, вдвойне, плюс час сверхурочно - 500р.» Начальство нашло новый способ повысить производительность и добавить прибыль: в очередной раз ополовинили расценки. Режут расценки буржуи, еще год назад меньше чем за штуку не взялся бы.

Межсезонье

Или у них проснется совесть, или у нас смелость

Нашей власти мало, натрясти с нас денег,

вторая главная задача - втоптать..

Время перемен в стране похоже на межсезонье в природе. Лето – пора стабильности. Птицы выкармливали и обучали птенцов; нагуливали жирок, готовясь к дальнему перелету. Люди обрастали имуществом, привыкали питаться обильно и разнообразно. Лучшие из предпринимателей - олигархи – воровали смелее и крупнее. Отстаивали экономические нестыковки и финансовые споры-конфликты нечастой «санитарной вырубкой» горячих голов. На каждой из моих четырех гильотин не более трех заказов в месяц. Ни работы, ни заработка.

Замаячили в стране выборы, как межсезонье в природе, – пора отлета и отъезда с накопленным в теплые края, и количество слетающих голов возросло многократно.

После месячника непрерывной ударно рубящей работы осунувшийся, исхудавший, неделю небритый я готов упасть перед мастером на колени и молить слабым голосом о пощаде: «Михалыч, давай сменщика-помощника-напарника. Олигархи, чиновники, депутаты потоком идут.»

С тоской всмотрелся в задымленное тусклое пространство цеха, и легкий на помине Михалыч материализовался позади быстроходного гидравлического пресса и вытолкнул вперед кругленького, светло плешивого коротышку за пятьдесят.

– Знакомься, Федор Алексеевич, с таксидермистом, - с трудом осилив непривычное слово, Михалыч засмеялся и разъяснил ситуацию. – Мастер-чучельник. Начальство придумали новую платную заморочку для клиентов: изготовление чучел, родственникам и наследникам на долгую память.

– Смотрите шире, - встрял, возражая, и напряг высоким голосом коротышка. – Приятно лицезреть фигуру достойного родственника на камине, подоконнике или книжной полке, но гораздо важнее украсить ею мраморное надгробие на элитном кладбище; музейную экспозицию в Третьяковке, Эрмитаже или Пушкинском музее; или, не побоюсь этого слова, Аллею Олигархической Славы России, которую по моему скромному мнению должен возглавлять господин Ч.

– А жопа у господина Ч. не треснет? – неожиданно взъярился Михалыч. – Рыжая тварь и без того представителем заокеанского заказчика тридцать лет страну трахает.

– Не трахает, а имеет-курирует на предмет оплодотворения демократией, - строго поправил чучельник.

Меня политика никогда не интересовала, а работа, сколько о ней ни говори, от разговоров с места не сдвинется. Перебил без церемоний:

– Слово “демократия” с большим количеством обременений-оговорок, а, благодаря гей-парадам, еще и с испорченной репутацией. От меня, конкретно, что требуется?

– Во-первых, не портить шкуру, - торопливо переключился таксидермист. – Царапины, забоины, синяки исключаются. Тщательно выставлять размер, и рубить строго на уровне плеч: шея должна быть целой, а голова ее продолжением.

– У каждого второго шея представлена только подбородками.

– Работайте, думайте. Пятна мазута на носу и щеках не допускаются. Работайте чистыми руками…

– … и с горячим сердцем. Принимается, - я обернулся к мастеру. – Михалыч, не успеваю от станка к станку перебегать. Давай напарника.