Вкус пепла
Шрифт:
Агнес заколебалась, и Мэри быстро продолжила:
— У тебя больше никого не осталось, кроме меня. Может быть, это и немного, но все же я единственный человек, который у тебя еще есть.
Несколько невыносимо долгих секунд Агнес взвешивала все за и против и, рассудив, как будет для нее самой лучше, наконец приняла решение:
— Ладно, пускай будет по-твоему. Хотя я и не понимаю, что ты собираешься делать в этой дыре, но раз уж тебе так хочется…
Агнес пожала плечами, а Мэри почувствовала прилив радости.
Этот план сложился у нее за последние годы. Она хотела начать все сначала. Стать совершенно другим человеком. Стряхнуть с себя все, что к ней пристало от прошлого, как старую ветошь. Она подала заявление о перемене имени, вторым шагом должно было стать приобретение дома во Фьельбаке, и она начала работать над тем, чтобы изменить свою внешность. Вот уже целый месяц она не позволяла себе ни одной лишней калории, а ежеутренняя часовая прогулка тоже делала свое дело. Все станет другим. Все будет по-новому.
Последнее, что она услышала, покидая Агнес в комнате для свиданий, были удивленные слова:
— Никак ты сбросила вес?
Мэри даже не обернулась. Она начала свой путь к тому, чтобы стать другим человеком.
~~~
На следующий день ветер улегся, и осенняя погода показала себя с самой лучшей стороны. Листва, которая устояла под порывами ветра, покраснела и пожелтела и теперь, отливая золотом, тихо покачивалась от легкого бриза. Солнце сияло. Оно не грело, но от его лучей убавилась сырость, которая, проникая сквозь все слои одежды, вызывала ощущение холодной влажности.
Патрик вздыхал, сидя на кухне. Лилиан по-прежнему отказывалась говорить, несмотря на все улики, которые против нее имелись. Их оказалось достаточно для взятия под арест, и пока у них еще оставалось в запасе время, чтобы с ней поработать.
— Ну, как идет дело? — спросила Анника, заглянувшая с чашкой за новой порцией кофе.
— Не очень. — Патрик опять глубоко вздохнул. — Она настоящий кремень. Не говорит ни слова.
— А нам обязательно нужно признание? И так, кажется, достаточно доказательств.
— Да, конечно. Но недостает мотива. По каким причинам она убила одного мужа и пыталась убить второго, я еще как-то могу вообразить, но Сару-то зачем?
— А как ты узнал, что это она убила Сару?
— Я не узнал, — сказал Патрик. — Но вот это подсказало мне, что в то утро, когда исчезла Сара, кто-то говорил неправду и этим кем-то может быть только Лилиан.
С этими словами он включил маленький магнитофон, который стоял перед ним на столе. В комнате раздался голос Моргана:
«Я этого не делал. Я не могу сидеть в тюрьме до конца жизни. Я не убивал ее. Я не знаю, как куртка оказалась у меня. Она была на ней надета, когда она вернулась домой. Пожалуйста, не оставляй меня тут».
— Ну, слышала? — спросил Патрик.
Анника помотала головой:
— Нет. Я ничего особенного не услышала.
— Послушай еще раз. Повнимательнее. — Он перемотал пленку и снова нажал на «пуск».
«Я этого не делал. Я не могу сидеть в тюрьме до конца жизни. Я не убивал ее. Я не знаю, как куртка оказалась у меня. Она была на ней надета, когда она вернулась домой. Пожалуйста, не оставляй меня тут»…
— «Она была на ней надета, когда она вернулась домой», — тихо повторила Анника.
— Вот именно! Лилиан утверждала, что Сара ушла и уже больше не возвращалась, но Морган видел, как она снова вошла в дом. А причина солгать об этом была как раз у Лилиан. Иначе почему она не рассказала, что Сара вернулась?
— Но как это можно — утопить собственную внучку? И зачем она запихивала ей в рот золу? — недоумевала Анника, медленно покачивая головой.
— Вот это я бы и хотел узнать, — в сердцах сказал Патрик. — А она сидит передо мной и только усмехается, ничего не желает говорить, не признается и не защищается.
— Ну а мальчуган в коляске? Зачем она нападала на него и на Майю?
— Я думаю, что с Лиамом это был отвлекающий маневр, — ответил Патрик, вертя в руках чашку. — Он мог подвернуться ей случайно, и она сделала это, чтобы отвлечь внимание от своей семьи. В первую очередь от Никласа, как мне кажется. А за Майю она взялась, вероятно, из мести за то, что я занялся ею и ее близкими.
— Да, я слышала, что раскрыть убийство Леннарта и попытку убийства Стига тебе помог удачный случай.
— К сожалению, тут я не могу похвастаться, что мне это удалось благодаря моим талантам. Если бы я в тот вечер не посмотрел «Crime Night» на канале «Дискавери», то никогда бы не догадался. Но когда они описали дело той женщины в США, которая отравляла своих мужей, и рассказали, что одному из них сначала поставили диагноз «синдром Гийена-Барре», у меня в голове что-то щелкнуло. Эрика как-то упоминала, что отец Шарлотты умер от нервной болезни, а если сопоставить с этим ситуацию Стига… Два мужа, и у обоих одно и то же редкое заболевание — это поневоле наводит на размышления. Я сразу разбудил Эрику, и она подтвердила, что, по словам Шарлотты, ее папа умер от синдрома Гийена-Барре. Но когда я звонил в больницу, я все-таки не был вполне уверен, поэтому так обрадовался, когда пришли результаты анализов, которые показали большое содержание мышьяка в организме Стига. Теперь мне только бы еще добиться от нее, почему она это сделала! А она отказывается что-либо говорить!
Он беспомощно взъерошил себе волосы.
— Ты и так делаешь все, что можешь, — утешила его Анника и повернулась, чтобы идти. Но потом вдруг обернулась и спросила: — Кстати, ты слышал последнюю новость?
— Нет. А что? — ответил Патрик усталым голосом без всякого энтузиазма.
— Эрнста действительно-таки уволили. А на его место Мельберг берет какую-то даму. Наверное, вышестоящее начальство указало ему на дискриминацию по половому признаку в нашем отделе.
— Ой, ой! Бедняжка! — засмеялся Патрик. — Будем надеяться, что эта женщина умеет за себя постоять.
— Больше я о ней ничего не знаю. Так что посмотрим, когда она у нас появится. Кажется, она приступает к работе через месяц.
— Наверняка это будет неплохо. В конце концов, все лучше, чем Эрнст.
— Да, в этом ты действительно прав. И не вешай носа! Ведь убийца поймана, а это главное. А уж вопрос «почему» пускай останется между ней и нашим Создателем.
— Я еще не окончательно потерял надежду, — пробормотал Патрик и отправился делать еще одну попытку.
Он зашел за Йостой, и вместе они отвели Лилиан в кабинет для допросов. После двух дней, проведенных в камере, вид у нее был несколько запущенный, но держалась она совершенно спокойно. Не считая единственной вспышки раздражения, которую она позволила себе в момент задержания, Лилиан выказывала необыкновенное самообладание. Что бы они ни говорили, им не удавалось вывести ее из равновесия, и Патрик уже отчаивался, не веря, что сумеет от нее добиться толку. Однако нужно было сделать последнюю попытку, а затем он передаст ее прокурору, улик уже достаточно. Но он все же жаждал добиться от нее ответа насчет Майи. Он сам себе удивлялся, что при встречах с ней ему удается держать в узде свой гнев, но все время старался не терять из вида основную цель допроса. Главное было заманить Лилиан в ловушку, чтобы вырвать у нее объяснения. Если бы он позволил себе вымещать на ней свои обиды, это не приблизило бы дело к завершению. Он также понимал, что дай он своей досаде хоть немного воли, его сразу же отстранили бы от дальнейших допросов. За ним и так уж внимательно следили все окружающие, зная о том, что он имеет личное отношение к этому делу.