Вкус смерти
Шрифт:
— И все же, — настаивал Пермяков, — если говорят о какой-то власти, у нее должно быть название.
— Оно есть. Это деньги. Большие деньги. Огромные.
— Значит, можно назвать имена тех, кто ими обладает. Это и будет ответ.
— Не будет, Юра. Деньги — сила самостоятельная. Часто они управляют теми, кто ими обладает, заставляя плясать именно с той ноги, с какой нужно им, деньгам. Ты никогда не задумывался над тем, почему так много воров, которые воруют до поимки, хотя могут выйти из игры
— Почему?
— По той простой причине, что деньги умеют приковывать к себе тех, кто ими обладает. Войдя в денежное дело, люди выходят из него либо разорившись, либо в тюрьму, либо вперед ногами. Вот смотри, сидит в министерстве финансов маленький клерк, козявка, перебивается с рубля на рубль, страдает от высоких цен, от сумасшедших налогов, и в то же время сам все время маракует, какой еще налог взвалить на плечи сограждан. На свои в том числе. Ни коммунистическая мораль, ни христианская, ни ислам не мешают искать способы ободрать ближних в пользу монстра, каким является государство с его деньгами.
— Тут противоречие. Если есть сильные мира сего, то они могут управлять и деньгами.
— Могут, если их действия согласуются с интересами самих денег. Что такое политик? Горбачев, Ельцин, кто-то другой? Они стали силой лишь тогда, когда присягнули верой и правдой служить большим деньгам. Кто сделал Ельцина президентом и позволил ему схарчить Горбачева? ГКЧП? Нет, немецкие и американские денежки. Ельцин вскормлен из чужих рук. Ему позволяют тявкать на хозяев, когда это выгодно тем. Ты думаешь те, кто сейчас борется за власть, прониклись заботой о народе? Как бы не так! И Гайдар с командой, и те, кто называет себя коммунистом, в первую очередь бьются за руководящее кресло, за белый телефон на столе, за персональную машину с шофером и добрый куш в виде зарплаты…
— А сами вы как? — съязвил Пермяков.
— Как и все, — ответил Прасол весьма туманно, но переспрашивать его не стали.
Спать они легли поздно, когда Большая Медведица опрокинула над миром свой знаменитый ковш, из которого, будь в нем вода, она бы вылилась на Землю…
На другой день занятия продолжались. К обеду Прасол сказал офицерам:
— Для серьезного дела нужен охотник.
— На утку или куропатку? — поинтересовался Тесля иронично.
— Охотник не в том смысле, как вы подумали. Если вам больше нравится: требуется доброволец. Причем дело ему придется иметь с волками.
— Я, — поднял руку Пермяков, опережая других.
— Добро, — сказал Прасол. — Все свободны, а мы с вами пошепчемся.
— Конфиденция? — спросил Пермяков, недавно подхвативший это слово из фильма «Адмирал Ушаков».
— В каком-то смысле да.
— Что я должен делать, товарищ полковник?
— Лечь в больницу. Туда после операции положили эстонца. Он из команды, с которой нам предстоит иметь дело. К нему обязательно придут дружки. Проведать. И проверить, что случилось с их корешом. При некоторых обстоятельствах его могут прикончить. Ваша задача — быть рядом. Действовать по обстоятельствам. Вы будете в палате вдвоем.
— Как его зовут?
— А вот это ни к чему. Познакомитесь на месте. Так будет естественнее. Да и к тому же интересно, что он скажет, как назовется.
— Мое оружие?
— Пулемет.
— Я не шучу.
— А я — да. Теперь о легенде. О вашей, Пермяков.
— Насчет легенд, товарищ полковник, я секу с колыбели, — Пермяков скривил губы, теранул ладонью под носом и хрипатым голосом — откуда только взялось — спросил: — А что, начальник, мне денек-другой на халяву покантоваться в лазарете не повредит. Там лепила баба или мужик? Был бы еще топчан клевый — завалился и припухай…
— Юрий Иванович! — удивился Прасол. — Откуда у вас это?!
— В натуре, гражданин начальник, верно? Я же инкубаторский.
— Не понял.
— Сперва беспризорник, потом детский дом…
— Молодец. Маску ты уже нашел и не снимай ее… Значит, уголовник…
Закончив с Пермяковым, Прасол уединился с Шарковым.
— Будь добр, Андрей, позвони Портнову. Пусть ко мне занарядят Чумака. Да, скажи еще: надо захватить четыре мандолины…
— Что это?
— Привезет, подержишь в руках.
— Понял. Когда должен приехать этот… Чумак?
— Вчера. Кстати, пока не забыл. Попроси у Портнова сверх мандолин два «вала». И четыре маечки покроя «Консул». Он поймет.
Шарков подумал, что речь идет о каком-то неизвестном ему оружии, но решил не уточнять, о каком именно. Все равно увидит некоторое время спустя. Единственное, что он угадал — маечки — это бронежилеты.
— Кто такой Чумак?
— Железный мастер, — коротко объяснил Прасол.
Шарков так и не понял — это мастер по металлу или просто очень хороший — железный — на все руки специалист. Уточнять не стал.
С перевязанной головой — на бинте запекшаяся кровь — Пермяков лежал в палате и глядел в потолок, когда на каталке привезли Ныыма. Врач, молодой мужчина со щеголеватой бородкой, помог сестре перевалить больного на койку. Ныым натянул одеяло до подбородка и уставился в потолок.
— Че у тебя, мужик? — спросил Пермяков. — Не яйца отстригли?
— Не-ет, — бессильным голосом ответил Ныым. — Аппендицит. Мне брюхо резали…
— Всего и делов? Не бзди! Поживешь годок-другой, отрастет новый. Хочешь выпить?
— Мне нельзя. Опперация.
— Не хочешь, мне больше останется.
Пермяков извлек из-под подушки пластмассовую фляжку, открутил пробку и сделал аппетитный глоток.
— У тебя что болитт? — спросил Ныым.
— Слушай, ты не русский, да? Говоришь странно.
— Не русский.