Вкус заката
Шрифт:
А еще Света утверждает, что вместе с отрезанными волосами уходят чувства, связанные с прошлым. Мол, если хочешь забыть кого-то или что-то, мешающее жить дальше, просто подстригись покороче! Как ни странно, я и сама замечала, что это работает: чувствуешь себя недовольной жизнью – меняешь прическу – и вдруг как-то сами собой меняются к лучшему обстоятельства!
Так что, может быть, Аристотель с его древнегреческими суевериями и впрямь никакой не сумасшедший? Может, он, наоборот, большой мудрец, как его тезка?
– Еще один вопрос, – обратилась я к предполагаемому мудрецу. – Сохранили ли вы остриженные локоны Герофилы? Мне очень нужен хотя бы один. Хоть несколько волосков!
– Подождите здесь.
Аристотель, спасибо ему, никаких вопросов задавать не стал. Он куда-то сходил и вскоре вернулся с простым белым конвертом. Заглянув в него, я увидела свернувшийся калачиком серебристый локон, похожий на аккуратный пучок тонких проволочек.
– Анюта! Поторопись, мы ждем! – под аккомпанемент собачьего лая, как со сцены, минорно пропела с крыльца недовольная задержкой Софья Пална.
– Ждите и дождетесь, – пробурчала я, пряча конверт в свою сумку. – Ищите и обрящете.
– Стучитесь – и откроется вам! – подхватил Аристотель.
Я оглянулась:
– Аристотель! Современные греки ведь не язычники, а христиане, разве не так?
– Так, так! – закивала, поблескивая, полированная голова-шар. – Почти всегда теперь именно так…
– Почти. – Я понимающе кивнула и кстати вспомнила кое-что еще: – В своем рассказе, Аристотель, вы забыли упомянуть о том, что в темные и Средние века цирюльник был еще и лекарем. Считалось, что клятва помогать ближнему остановит его в случае соблазна причинить зло тому, кого он стрижет.
– Я это помню.
– Я вижу.
Мы обменялись понимающими взглядами, и я пошла на неумолкающий зов Софьи Палны и ее проголодавшегося карликового цербера.
Любезное предложение отобедать с ними я вежливо отклонила, сославшись на срочное дело. Это не был пустой предлог. Я действительно спешила. У меня возникла необходимость попасть в аэропорт Ниццы до отлета одного рейса и успеть найти среди отбывающих пассажиров такого, который согласится передать «на ту сторону» маленькую посылку в виде простого белого конверта с почти невесомым содержимым.
Разумеется, я могла прибегнуть к услугам скоростной почты DHL, это было бы проще, но не быстрее. DHL гарантированно доставит конверт из Ниццы адресату в России за три дня, а самолет будет в моем родном городе уже через пять часов. И еще какое-то время понадобится Семену, чтобы устроить суперскоростной генетический анализ доставленного материала…
Инстинктивно – просто как писатель, ощущающий нарастающий темп развития сюжета, – я чувствовала, что нужно торопиться.
Наемным экипажем в Ницце нашему человеку пользоваться невыгодно. Таксисты берут с иностранцев повышенную плату, и протестовать против такой дискриминации бессмысленно. Не нравится – езжай в автобусе!
И это хороший совет. Рейсовые автобусы на Лазурном Берегу комфортные, чистые и недорогие. За пару-тройку евро можно прокатиться вдоль всего побережья, попутно наслаждаясь видами сквозь большое, хорошо вымытое окно.
Впрочем, в моем случае приятнее было прогуляться пешком. Дойти от аэропорта Ниццы до «Негреско» по Английской набережной можно часа за полтора – для знатного любителя пеших прогулок, каким я являюсь, это вовсе не подвиг.
В вечерний час на променаде было многолюдно. На лавочках, спиной к автодороге, лицом к позолоченной закатным солнцем воде, чинно сидели пожилые господа и дамы. Некоторые из них читали газеты или книги, другие просто сонно щурились на разливанное золото за балюстрадой ограждения. На бордюрах ухоженных клумб и прямо на зеленой щетине свежеподстриженных газонов там и сям устроились типичные представители офисного племени – они несуетно и сосредоточенно выедали бутерброды и гамбургеры из промасленных пакетов. По широкой пешеходной зоне набережной неторопливо вышагивали одинокие нарядные дамы – не проститутки, те, я знала, придут много позже и в потемках будут шокировать своим несообразно дешевым видом запоздалых пешеходов и автомобилистов.
Ночная прогулка по той же набережной похожа на экскурсию в кунсткамеру: порядочных людей нигде не видно, на глаза попадаются только потасканные шлюхи и чернокожие братцы полубандитского вида. Но и днем, и вечером на роскошном променаде в Ницце нет и в помине того духа счастливого единения народных масс, который отличает наши российские курорты. Тут каждый радуется жизни сам по себе. Ни тебе громкой музыки, ни ароматов кавказской кухни, ни звона стаканов, громких тостов, приветственных выкриков и смеха. Тихо, мирно и скучно. Цивилизованно, в общем.
Обычно мне нравится культурный отдых, но на этот раз я была не в духе, и при виде курортников в Ницце у меня возникло некомфортное ощущение тотального одиночества. Эти люди словно не живут, а временно пребывают в красивых декорациях, оставаясь при этом в коконе своих забот и проблем. Они как воздушные шары, наполненные гелием: яркие, легкие и с внутренним миром, разительно не соответствующим атмосфере снаружи.
– Вижу, чудненькое у кого-то настроение! – саркастически буркнул мой внутренний голос. – Что, борьба с депрессией проходит с переменным успехом?
Я только пожала плечами. Для результативной борьбы с депрессией, помимо внутреннего настроя, крайне желателен еще и внешний союзник. А где его взять? Вся моя надежда была на Павла, а он, оказывается, борется с собственными тараканами, и я для него не цель, а только средство. Обидно!
– Украшения! Украшения! – прорезался в сонном мушином гудении голосов веселый клич.
Я остановилась.
Белозубый чернокожий парень оккупировал одну из лавочек и превратил ее в подобие ювелирного магазина. На застеленном серыми картонками сиденье блестели тесно уложенные значки, брошки, кулоны, серьги, кольца и браслеты. Вдоль спинки лавочки тянулась простая деревянная палка, с нее богатыми гирляндами свисали разноцветные бусы и цепи с кулонами. Сам торговец тоже был щедро декорирован металлоизделиями и эффектным сочетанием лоснящейся черной кожи и начищенных до блеска металлоизделий напоминал парадную куртку рокера.