Вкус заката
Шрифт:
Реализовать ее пытались не только алчные авантюристы, но и такие уважаемые ученые люди, как, например, Рождер Бэкон. Деятельность алхимика в темные и Средние века подразумевала самые разнообразные проявления творческой деятельности. В европейском алхимике могли сочетаться экспериментатор и ремесленник, поэт и философ, ученый и чернокнижник.
– Я бы не отказалась от знакомства с таким интересным мужчиной! – резюмировала я.
Даниэль рассмеялся и дружески похлопал меня по руке, вызывав своим прикосновением бурю эмоций, которые я сдержала
– Вы опоздали лет на пятьсот! Настоящие алхимики были редкостью уже в шестнадцатом веке.
– Ну, на такого возрастного кавалера я бы не позарилась, – с усмешкой сказала я.
Внутренний голос тут же возмущенно заявил, что считает шутку плохо замаскированным предложением, но мне было плевать на его укоры, волновала только реакция Дэна на мои слова.
– Думаете, юноши лучше старичков? – Он прищурился, хотя солнце село, а искрометный медальон я убрала в карман.
– Вы читаете мои мысли?
Даниэль снова рассмеялся, но на этот раз его веселье показалось мне несколько натужным.
Я поежилась:
– Становится прохладно.
По сути, это было еще одно незавуалированное предложение, даже просьба: согрей меня! Вариантов было не меньше двух: решительный – заключить меня в объятия – и деликатный – укутать курткой. Даниэль не сделал ни того, ни другого.
– Вы слишком легко одеты. Вам нужно поскорее уйти от воды, – посоветовал он.
– Пожалуй, я так и сделаю. – Я встала. – А вы?
– Я еще побуду здесь.
Стало ясно, что почетного эскорта на обратном пути в отель у меня не будет. Я постаралась не показать своего разочарования.
– Всего доброго, – безупречно вежливо сказала я, направляясь к лестнице.
Галька под моими ногами хрустела так громко, что я могла и не расслышать его ответ. Однако мне определенно показалось, будто он сказал: «Еще увидимся».
Сердце стукнуло громче, но я ушла, не оглянувшись, и, только поднявшись на набережную, позволила себе посмотреть на берег.
Даниэль стоял у самой воды, его силуэт еще угадывался на багряном фоне быстро темнеющего неба. Точно почувствовав мой взгляд, он оглянулся, и я быстро сделала пару шагов назад, отступая от близкого фонаря.
Что бы он там ни думал, мы уже были связаны.
Возвращаясь в отель, я напевала «Сердце красавицы» и улыбалась, как русалка.
– А вот и ты!
При моем появлении Павел отклеился от ресепшена, а Симон поспешно спрятал под стойку бокал и бутылку.
– Выпиваем с персоналом? Демократично, – одобрила я, бесцеремонно заглянув в бокал Павла. – Что это у вас? Опять «самое лучшее вино» мсье Сержа или на сей раз что-нибудь приличное?
– Обижаешь! – Павел скроил печальную мину. – Я бы не принес тебе какую-нибудь гадость!
– Мне? – Я выразительно посмотрела на разрумянившегося Симона.
Он потупился.
– Але-оп! – Павел жестом фокусника вытащил из-за стойки бумажный пакет с выглядывающим из него бутылочным горлышком в непорочном сургуче. – Есть еще! Рекомендую! Это, моя дорогая, очень и очень приличное и довольно редкое белое бордоское вино – полусладкое, золотистое, отлично сочетающееся с десертами.
– Еще один вариант «Золотого напитка»? – усмехнулась я. – Ну, хорошо, а где же десерт к нему?
Павел легким шевелением пальцев попрощался с собутыльником-портье и подхватил меня под руку:
– И десерт, и ужин ждут тебя «У Дэна»!
– Это кто? – слегка вздрогнув, спросила я.
Ужин в компании сразу с двумя сексуальными мужчинами стал бы серьезным испытанием для моей нравственности.
– Сейчас увидишь!
Один квартал прямо, два налево, и ход конем привел нас в ресторанчик под вывеской «У Дэна».
Поскольку вывеска представляла собой примитивную деревянную доску на цепях, понять по ней, кто такой этот самый Дэн (плотник, столяр, гробовщик?), у которого меня ждут ужин и десерт, не представлялось возможным.
Павел был необычайно весел и игрив. Провожая меня в помещение, он распускал руки и плямкал губами, без счета рассыпая сочные поцелуи. Я подумала, что белое бордо – это, видимо, и в самом деле нечто! Пожалуй, стоит его хлебнуть.
Интерьер заведения произвел на меня сильное впечатление. Плохо освещенный зал, разделенный плетеными перегородками на маленькие клетушки, был щедро декорирован кабаньими головами, оленьими рогами и звериными шкурами. Морды вепрей – по одной на каждую клетушку-плетушку – скалились на посетителей так свирепо, что от мысли заказать какое-нибудь блюдо из свинины я отказалась сразу же.
– А вот и Дэн! – сказал Павел, кивнув на самый темный угол.
Присмотревшись, я увидела там манекен, наряженный военным летчиком: на нем был комбинезон цвета хаки, кожаная куртка с меховым воротником, шлем с защитными очками, перчатки и высокие ботинки на шнуровке. В одной руке кукла держала лакированный планшет, в другой – большой черный револьвер. Логично было предположить, что представленные в зале охотничьи трофеи летчик-налетчик добыл собственноручно, после чего сам пал жертвой какого-то еще более опасного хищника. Чучело охотника сочеталось с чучелами животных пугающе, но органично.
– Редкостная жуть! – поежилась я, оценив интерьерный дизайн. – Этот Дэн – как Антуан де Сент-Экзюпери наоборот: ненавистник жизни на планете!
– Дорогая, Сент-Экзюпери придумал добрую сказку, но это вовсе не значит, что он сам не делал зла: военный летчик – это тебе не ангел милосердия! – пожав плечами, философски заметил Павел, перелистывая меню.
Я признала справедливость сказанного и тоже перешла к ознакомлению с ассортиментом блюд. Выбрала говяжий стейк, салат из курицы с бананами и авокадо, а на десерт – малину со сливками. А Павел, которого близость раззявленной кабаньей пасти ничуть не смущала, заказал на горячее мясное ассорти. И еще разглагольствовал, работая вилкой: