Владетель Мессиака. Двоеженец
Шрифт:
— А ты еще не хотела верить мне! — На каждом шагу встречаются новые неожиданные препятствия…
— Но мы вместе уничтожим эти препятствия! — добавила Виола Рени.
— Но как же?
— Завтра же нам нечего будет бояться де Салье… Завтра письмо графини будет в моих руках.
— Мне страшно за тебя.
— Разве ты не тот же, что был прежде? Я тебе говорила: «Приготовь яд!» И ты мне повиновался. Если ты уже не тот, Жерар, тогда оставь меня. Я сумею одна справиться: восторжествую или погибну.
— Ты хорошо знаешь, что я не оставлю тебя! Приказывай,
— Сегодня вечером де Салье будет здесь: в десять часов он дежурит во дворце. К тому времени ему надо будет передать одну записку. Он узнает, что его жену похищают нынешней ночью из дома на острове.
— Хорошо, все это будет исполнено.
— Еще, достань мне мужской костюм.
— Через два часа ты его получишь.
— А теперь приведи ко мне Рыся и Купидона, я дам им поручение.
Возвратившись от Виолы в свои апартаменты, Филипп Орлеанский велел позвать к себе маркиза де Тианжа.
— Маркиз, — сказал он ему, — маркиз де Салье подаст вам просьбу о своей отставке.
— Прикажете принять ее, ваше величество?
— Нет, де Салье ведет себя недостойно в отношении меня а я этого не потерплю.
— Что же он сделал, ваше высочество?
— Каждый день он находит новый предлог, чтобы не привозить с собою маркизу в Пале-Рояль. Он увез ее из Парижа, чтобы спрятать от меня; если бы не Жак Обри, я до сих пор не знал бы места, куда он ее запрятал.
— Де Салье защищает свою собственность.
— От меня? — воскликнул Филипп. — Что же я, вор чести? Разве я насилую женщин? Недоверие маркиза несправедливо, оскорбительно!
— Ваше высочество, вы несколько раз удостаивали его чести и называли де Салье вашим другом. Он верный подданный и предан вам. На него можно положиться…
— Это было прежде, но его настоящее поведение заставляет меня изменить свое мнение…
— Он обожает свою жену, — возразил де Тианж, — должно быть, чувство ревности приказывает ему действовать так. Салье ревнует, ваше высочество, а против ревности устоять трудно. Я не умею льстить подобно другим и осмеливаюсь дать совет, рискуя сделать вам больно: регент Франции — первый дворянин во всем государстве! Забудьте эту женщину, ваше высочество! Забудьте ее!
— Забыть ее! — прошептал Филипп. — Возможно ли это? Я повелеваю целой Францией, но не могу повелевать своими чувствами! Разве возможно изгладить из своей души образ той женщины, который наполняет ее всецело? Любовь могущественнее воли! Сердцу приказать нельзя.
— Неужели вы, действительно, любите госпожу де Салье, ваше высочество?
— Да, я люблю ее!
— Серьезно ли говорите вы эти слова, ваше высочество? Вы повторяли их так часто…
— Да, но не сердцем! Подобную любовь испытываешь только раз в жизни! Мое сердце билось часто, но не таким образом. Я любил Герминию де Сен-Жильду. Я любил ее страстно, но не той любовью, которую я чувствую к маркизе де Салье! Я ее обожаю, но в то же время не желаю ее! Мне кажется, что если бы она сказала мне: «Я люблю тебя!» — и поцеловала бы меня, я
— Ваше высочество, вы не должны более видеть маркизу!
— Это невозможно! Меня ничто не в силах удержать. Я буду с ней.
— Эта любовь принесет вам несчастье, ваше высочество!
— А мне кажется наоборот! Я увижу маркизу, и увижу ее скоро! Я уже сказал тебе, что знаю, куда ее спрятал муж. Он дежурит сегодня в Пале-Рояле. Мы отправимся к ней нынешней же ночью.
— Хотя я не смею прекословить, но ваше высочество…
— Мы поедем вместе, верхом, без конвоя.
— Прошу вас, ваше высочество, умоляю вас, поразмыслите…
— Я требую! — решительно проговорил регент.
— Повинуюсь! — поклонился де Тианж.
Де Салье был три раза дежурным в Пале-Рояле в течение одной недели, он был уверен, что на следующую ночь увидится с Дианой, и уведомил ее о своем приезде.
Получив же новое приказание от регента, он не хотел понапрасну подвергать беспокойству свою жену по случаю своего отсутствия, но никак не мог предупредить ее об этом с посланным, потому что никто из его слуг не знал убежища на острове. Поэтому маркиз решил съездить к ней сам, хотя времени до смены оставалось немного. Он велел оседлать лошадь и поскакал по дороге в Буживиль.
Диана не ожидала супруга так рано. При виде его она радостно вскрикнула, но скоро ей пришлось разочароваться: она узнала, что муж тотчас же уезжает и что она проведет одна эту длинную ночь в своей уединенной комнате. Надо было расставаться. Стояла удушливая жара. Большие черные тучи покрывали небо. Все предвещало скорую сильную грозу. Диана непременно хотела проводить мужа до берега Сены. У маркиза не хватило духа отказать ей в этом, и, взяв жену под руку, он повел ее по узкой тропинке к реке. Мало в отдалении следовал за супругами.
— Друг мой! — сказала Диана, — Мне всегда бывает грустно расставаться с тобой, но сегодня не знаю отчего мне еще грустнее обыкновенного. Ах! Если бы ты мог остаться со мной?
— Да, если бы я мог! — ответил маркиз со вздохом. — К несчастью, это невозможно, ты знаешь.
— Не брани меня, — продолжала Диана. — Но разве это моя вина, что я страдаю? Я не виновата, что мне так тяжело на сердце и хочется плакать! Твое отсутствие сегодня меня беспокоит сильнее, чем когда бы то ни было. Вместе нам нечего бояться, а врозь нам угрожает какая-то опасность. Ночь приближается, не случится ли с тобою несчастья в дороге?
— Не бойся ничего, милая Диана. Я верхом, при мне моя шпага.
— Одним словом, я неспокойна. Возьми мою руку… чувствуешь… у меня лихорадка…
— Успокойся, дитя мое! Тебя будет охранять Мало, наш верный, честный слуга, а завтра утром я возвращусь и снова скажу: я люблю тебя!
— До завтра еще так долго! Мне кажется, что эта ночь продлится без конца! Милый мой, скажи, придет ли то время, когда мы более не будем разлучаться?
— Скоро и даже очень скоро! — ответил де Салье.