Владетель Мессиака. Двоеженец
Шрифт:
Телемак сохранил хладнокровие при этой насмешке.
— Я редко шучу, но если уж случится, придет охота пошутить — выбираю всегда для шуток предмет менее достойный уважения, чем честь нашей фамилии. От моего жалованья, получаемого от принца де Булльона, я скопил пятьсот пистолей и думал отдать их тебе, если нуждаешься.
— Меня трогает твой поступок, братец, — ответила Эрминия, — но денег я от тебя не приму. Существую, и этого довольно; существую без посторонней помощи. От тебя менее, чем от других желала бы принять помощь, помня, что три года назад ты мне отказал
— Не стоит и говорить о моих планах. Остается употребить старания и дознаться, откуда у тебя берутся деньги.
Поклонившись, кавалер ушел. Но едва стихли его шаги, как Эрминия вскочила и подбежала к окну. Кавалер Телемак де Сент-Беат, погруженный в глубокую задумчивость, шел по направлению к своему дому.
— Инезилла! — крикнула баронесса. — Непременно надо узнать, кто посетил сегодня моего брата. Он решился следить за мной и на решение это, без сомнения, повлиял чей-нибудь наговор.
— Что я должна предпринять?
— Делай, как знаешь, но разузнай.
Инезилла сделала гримасу.
— Я не ошибусь, если предположу, что наговор идет из замка Мессиак.
— Граф мог бы это сделать.
— Граф мог этого и не делать, но графиня наверное сделала.
— Она, эта скромница, эта неженка?
— Чему вы удивляетесь? Влюблена в мужа и потому ревнива.
— Опять преграда, — прошептала Эрминия. — Неужели они вечно будут меня преследовать? — Подумав с минуту, она спросила, не имеет ли графиня д'Эспиншаль какого-нибудь доверенного?
— У нее есть паж.
— Паж! Какой это паж?
— Красивый восемнадцатилетний юноша, ее родственник.
Эрминия зловеще улыбнулась. И, обращаясь к субретке, сказала.
— Во всяком случае, необходимо узнать основательно, чтобы избежать ошибки.
Инезилла ушла. Она заметила зловещую улыбку своей госпожи и думала дорогой:
«Ого! Моя баронесса задумывает что-то скверное. Она не высказывает своих планов, но я, благодаря Богу, могу кое о чем догадаться».
Завернувшись в испанскую мантилью, скорее для прогулки, чем исполняя приказ барыни, madame Бигон принялась расхаживать по улицам Клермона. Была почти зима, холодный ветер дул с яростью. Несколько человек вошли в церковь, и Инезилла пошла за ними.
Странное зрелище увидела она там.
Двенадцать сбиров окружали гроб, перед которым монах служил панихиду. Между наполняющим церковь народом стоял высокий старик со зверским лицом и белой бородой, покрывающей всю грудь. Это был граф де Канеллак — человек с двенадцатью сподвижниками.
Приблизившись к одной из колонн, Инезилла подслушала нижеследующий разговор между двумя из молящихся:
— Никто не знает наверное, как это случилось, — произнес один. — Убитого Без-Веры даже узнать было трудно. Удар палицей был так ужасен, что лицо убитого представляло сплошную массу крови и раздробленных костей.
— Ужасная вещь! — ответил слушающий рассказ.
— Ну, разумеется, де Канеллак рассержен до предела. Он думает, что это сделали крестьяне, и клянется отомстить им жестоко. Без-Веры был его любимым спутником.
Инезиллу не очень интересовала эта история. Она уже хотела уходить, но вдруг рассказывающий заметил ее и торопливо потащил своего товарища в самый темный угол церкви, говоря:
— Моя жена нас подслушивает. Не думаю, чтобы она могла узнать вас, господин Рауль, но лучше избежать встречи.
— Инезилла меня не знает.
— Моя жена знает целый свет.
Инезилла действительно узнала Бигона, но не могла разглядеть лица его товарища благодаря темноте церковного угла, в который оба укрылись. От ее зоркого глаза не ускользнуло, впрочем, старание Бигона незаметно вывести своего товарища из церкви. Она поспешила выскользнуть через ризницу, чтобы, обежав вокруг, попасть навстречу вышедшим из главных дверей церкви. Случилось так, как она и хотела. В эти часы улицы города были почти пусты.
Около Инезиллы скоро прошел Рауль, и хитрая субретка успела внимательно его разглядеть; она нашла его красивым, ловким и сильным юношей.
«Гм! — подумала она. — Этот молодой, красивый паж, кажется, мог бы заставить задуматься графа Каспара д'Эспиншаля. Но мужья, кто бы они ни были, равно слепы».
Затем Инезилла, довольная вполне своими наблюдениями, поспешила домой.
III
И в ту отдаленную эпоху, так же как и теперь, Клермон имел тесные, кривые и гористые улицы. На перекрестках торчали углы домов, выходящих за линию, стояли развалины, повсюду пересекались темные переулки, что очень затрудняло сообщение. Только очень хорошо знающий местность мог рисковать ночью оказаться в этих лабиринтах, точно нарочно устроенные для удобства внезапных нападений и засад.
Граф Каспар д'Эспиншаль знал Клермон и его улицы отлично. Получив от Инезиллы записку: « Будьте осторожны, за вами следят», он около полуночи закутался в плащ, опоясался шпагой и вышел из дома знакомой ему узкой улочкой.
Кто-то следил за ним, это он сейчас же заметил. Следы на снегу не позволяли сомневаться, и дикий гнев обуял графа.
— Горе тому, кто осмелится помешать моим замыслам, — сказал он, стиснув зубы.
Перед ним лежала совершенно пустая площадь; только листья трепетали на деревьях под ветром и густой снег падал густой завесой. Осмотревшись вторично со вниманием, Каспар д'Эспиншаль смело пошел по гористой улочке. Но едва он скрылся, как тень на углу приняла форму человеческого образа и отделилась от стены. Это был Телемак де Сент-Беат. Вскоре к нему подошли еще две человеческие фигуры.
— Это он! — шепнул кавалер.
— Если так, то идите за мной. Ручаюсь вам, что мы его сейчас встретим.
Бигон повел Рауля и кавалера узеньким переулком, параллельным тому, которым пошел Каспар д'Эспиншаль. Не успели они пройти и десяти шагов, как граф явился перед ними. Бигон и Телемак де Сент-Беат минули его, а Рауль остался неподвижен. Каспар д'Эспиншаль подошел ближе и начал всматриваться. У пажа была широкая шляпа, надвинутая на глаза, и плащ, закутывавший фигуру.
— Кто ты такой? — послышался грозный вопрос.