Владетель Мессиака. Двоеженец
Шрифт:
— Я не могу больше идти, — тихо проговорила Гильона.
— Крепитесь, матушка! Теперь уже недалеко. Скоро подойдем к лесу, под тенью деревьев вы вздохнете свободнее, там вы оправитесь.
— Нет, я чувствую, что не в состоянии дойти до Парижа.
— Но если вы так устали, я сбегаю и отыщу извозчика… Отсюда уже недалеко до Венсена… я достану там лошадь, и мы доедем до дому.
Гильона сделала последнее усилие и дошла, или лучше сказать, дотащилась до леса.
«Теперь мы спасены! — подумала девушка. — Я посажу матушку под деревом и пойду за извозчиком».
В это время Гильона, выпустив руку дочери, проговорила, задыхаясь:
— Мне очень дурно… я умираю…
С этими словами она упала на землю и затихла. Хильда растерялась, она стала на колени, подняла голову матери и поцеловала в глаза, устремленные на одну точку.
— Но это невозможно!… — рыдала Хильда, ломая руки. — Мама, ты ведь не умерла!… Так не умирают… Ты ведь сейчас говорила со мной… Тебя можно еще спасти… Нужно только доктора… доктора!…
Обезумев от ужаса и горя, Хильда все-таки ясно понимала, что времени терять нельзя, что каждая минута дорога. Она перетащила Гильону под дерево, прислонила ее к стволу и пустилась бежать по направлению к Венсену.
Она совершенно забыла об усталости. Она неслась так быстро, как только могла, почти летела…
Вконец запыхавшись, она достигла города.
Крестьянин, стоявший у входа своего дома, не без удивления посмотрел на нее.
Хильда остановилась.
— Доктора!… — сказала она с придыханием, удерживая руками усиленное биение своего сердца. — Мне нужен доктор… ради Христа… моя мать умирает!…
Не задавая никаких вопросов, крестьянин быстро произнес:
— Третий дом направо, доктор Савар…
— Благодарю!… Благодарю…
И девушка побежала к дому доктора.
К счастью, он был дома. Молодой человек тотчас же все понял.
— Проводите меня! — сказал он, взяв свой мешок с лекарствами. — Я следую за вами…
Хильда повиновалась.
Умирающая женщина в лесах Венсена! Это было своего рода событие, и потому за доктором и Хильдой последовала целая толпа.
Не прошло и десяти минут, как они уж пришли к дубу, под которым лежала все еще бесчувственная Гильона.
Доктор наклонился и осмотрел больную.
— Ну, что вы скажете, доктор? — спросила Хильда.
— Апоплексический удар!
— Есть ли надежда?
— Сейчас узнаем.
— Доктор вынул из мешка ланцет, приподнял руку Гильоны, засучил ей рукав выше локтя, перевязал и проколол вену.
Хильда побледнела и, глядя на эту операцию, едва сдерживала рыдания. Кровь долго не показывалась, и доктор покачал головой.
Вскоре потекла черная, как смола, кровь.
— Она еще не умерла! — сказал доктор. — И может быть, нам удастся спасти ее.
У Хильды вырвался радостный крик.
Гильона сделала слабое движение. Ее широко открытые глаза уже не глядели так неопределенно, губы зашевелились, но не произнесли ни одного звука.
— Могу сказать определенно, что опасность миновала, — шептал медик на ухо Хильде, которая все еще стояла на коленях перед матерью. — Но я опасаюсь, как бы не последовал паралич. Должен предупредить, что ваша матушка, может быть, потеряет способность говорить и часть ее тела останется без движения…
Услыхав эти слова, Хильда зарыдала.
Доктор остановил кровь бандажом. Общими усилиями из веток соорудили носилки, и Гильону перенесли в маленькую гостиницу, которая находилась почти напротив дома доктора.
Как только голова Гильоны коснулась подушки, она впала в глубокий сон.
— Все идет к лучшему! — сказал доктор. С этими утешительными словами он вышел, обещая прийти еще вечером.
Тогда, и только тогда вспомнила Хильда, что Жерар се ждет и что она не успеет к назначенному времени в Париж. Ее сердце болезненно сжалось: она ведь начинала любить!
«Что-то он подумает? — спрашивала себя девушка. — Сомневается ли он во мне?… Нет, он поймет, что обстоятельства задержали меня… А если Жерар осудит меня, не выслушав, то он недостоин моей любви».
После этих размышлений девушка уже больше не думала о Нойале и занялась исключительно матерью.
Верный своему слову, доктор пришел вечером навестить больную.
Цыганка все еще спала. Доктор сделал значительную гримасу.
— Этот длительный сон не предвещает ничего хорошего, — сказал он. — Впрочем, увидим, что будет завтра.
Но и на следующий день не было ничего утешительного. Доктор решил, что часть мозга парализована, что Гильона останется без языка, что вся ее правая сторона будет неподвижной.
— Останется ли она живой? — спрашивала в отчаянии Хильда.
— По мне, лучше бы она умерла… Жизнь может продлиться еще некоторое время, а может внезапно погаснуть… Впрочем, ее без опасения можно перевезти домой, если вы того желаете.
Спустя несколько часов мать и дочь прибыли на извозчике в Париж.
Дома, уложив Гильону на кровать, Хильда вспомнила о Жераре.
«Он сейчас придет! — думала девушка. — И узнает, как дорого я поплатилась за свою преданность. Если бы я не торопила матушку, она не находилась бы теперь в таком ужасном положении!… Она без движения… не говорит… ничего не понимает…»
Глава IX
НЕЗНАКОМЕЦ
Нойаль, как уже известно, не должен был придти к Хильде, письмо, в котором он извещал се о своем отъезде, было сожжено еще накануне.