Владетельный рыцарь
Шрифт:
После отражения последнего штурма он так устал, что улегся отдыхать прямо там, где сражался, устроившись у зубца стены, чтобы хоть немного укрыться от ледяного ветра - и сразу заснул.
Казалось, он едва успел закрыть глаза, как уже начиналась следующая атака.
– Вставайте, собаки!
– прорычал седой ратник, тыкая древком алебарды в крестьян, лежавших на стене. Один из них не двигался, и Клод понял, что бедняга умер в перерыве между атаками. Или замерз насмерть, или умер от ран. На вид парню было не больше пятнадцати.
–
Снова шел снег, заметая все глубокими сугробами. Клод топал ногами, пытаясь вернуть им чувствительность. Увидев, что святой паладин Реол возвращается в замок, Клод стал подпрыгивать и громко кричать, надеясь, что рыцарь Грааля узнает одного из своих пилигримов. Клод надеялся, что если Реол увидит его, то ему позволят уйти со стены и вернуться к рыцарю Грааля, но даже если Реол услышал его, то никак этого не проявил.
Клод пытался убедить йоменов, охранявших лестницы, что он нужен своему святому повелителю, но те лишь посмеялись над ним. Один из них толкнул Клода назад древком алебарды, и горбун упал, больно ударившись и злобно глядя на йомена.
В действительности Клод и на самом деле был рад, что Реол остался жив. Хотя обычно крестьянину не было дела до знатных, он все же радовался, что рыцарь Грааля не погиб. Было в Реоле что-то особенное, и Клод каким-то образом чувствовал, что пока святой паладин жив, у защитников замка еще есть надежда. И не имело значения, что это лишь один человек. Пока рыцарь Грааля был с ними, Клод не сомневался, что врага можно отразить.
Он снял шлем и почесал голову. Крестьянин, стоявший рядом с ним, изумленно посмотрел на его выбритую макушку.
– Чего уставился, дурак?
– проворчал Клод.
– Ты правда его пилигрим?
– спросил крестьянин. Это был здоровяк глуповатого вида, одно его плечо было на полфута ниже другого.
– Да, - сказал Клод.
– Ты аббат или вроде того?
– удивился мужик.
– Верно, - Клод важно надулся. Оглядевшись вокруг, словно чтобы проверить, что никто не подслушивает, он жестом подозвал здоровяка ближе.
– Вот что тебе скажу, - начал Клод.
– Если ты прикроешь мне спину в следующем штурме, и если мы оба выживем, я возьму тебя в пилигримы.
– Правда?
– обрадовался простак, выпучив глаза.
Клод важно кивнул.
– Как тебя зовут?
– спросил он.
– Ото, отец аббат.
– Брат Ото. Хорошо звучит, не так ли?
Здоровяк радостно закивал.
Клод с торжественным видом достал из-за пазухи маленькую кость и протянул крестьянину. Тот почтительно взял ее в руки.
– Что это?
– спросил Ото, глядя на кость с таким видом, словно она была из чистого золота.
– Палец святого?
– Лучше, -
– Это кость цыпленка.
– Кость цыпленка, - благоговейно повторил Ото.
– Кость цыпленка, которую глодал никто иной как сам Реол, Могучий и Великий!
– произнес Клод драматичным голосом, и здоровяк восхищенно ахнул.
– Она защитит тебя. Но только - только - если ты будешь защищать меня, его святого аббата, от вреда. Если хоть один язычник дотронется до меня, носитель этой святой кости погибнет! Ты меня понял?
Здоровяк торжественно кивнул.
Снова затрубили рога, раздались предупреждающие крики, что вражеские корабли уже близко. Требюше начали стрелять, и Клод вытащил из-за пояса сломанный меч, чувствуя себя очень довольным, что обманул глупого мужика, заставив его защищать «аббата» в бою. Возможно, удастся выжить немного дольше, чем ожидалось.
Ото встал на колени перед Клодом, склонив голову. После секундного замешательства Клод усмехнулся про себя и шагнул к здоровяку. Какая разница, если его маленькая хитрость зайдет немного дальше?
Он изобразил руками охранительный знак, имитируя благословение - Клод видел когда-то, что так делал жрец - и возложил руку на голову Ото.
– Благослови и меня, отец аббат!
– воскликнул другой крестьянин, рухнув на колени.
Тут же подошли и остальные простолюдины, прося Клода благословить их. Одни простирали к нему руки, другие опускались на колени, прося благословения. Здесь были не только лучники и такие же мобилизованные крестьяне, как он сам, но даже несколько ратников в бело-красных табардах цветов герцога. Клод покачал головой от такой абсурдности ситуации.
Его ручная крыса завозилась под рубашкой, он успокаивающе похлопал ее, на его лице блуждала глупая улыбка.
– Они идут!
– раздался крик.
– Благословляю вас всех, дети Святого Реола!
– воскликнул Клод.
Крестьяне, собравшиеся вокруг него, разразились радостными криками и, схватив свое оружие, бросились к бойницам. Вскоре в норсканцев, высаживавшихся на берег, полетели первые стрелы.
Калар всадил меч в шею очередного норсканца, пытавшегося перелезть через зубцы стены. Изо рта варвара хлынула кровь, но умирающий воин одной рукой схватился за меч Калара, удерживая его.
Пока Калар пытался освободить свой меч из захвата, ратник справа от него свалился с копьем в груди, и белобородый мускулистый норсканец прыгнул на стену, воя, словно бешеный волк. Вражеский воин-ветеран нанес мощный удар топором по шее рыцаря рядом с Каларом, разрубив металл доспехов. Когда рыцарь упал, норсканец вырвал свой топор и бросился на Калара, все еще пытавшегося освободить меч из мертвой хватки врага. Видя положение Калара, умирающий варвар, державший его меч, усмехнулся, хотя из его рта хлестала кровь.