Владимир Ленин. Выбор пути: Биография.
Шрифт:
Направление «Рабочей мысли» вполне определилось. «Она, — писал позднее сам Тахтарев, — не стремилась революционизировать рабочие массы, полагая, что они сами будут революционизироваться в ходе борьбы за свои классовые интересы… Но эта борьба в описываемое время не выходила еще из узких рамок частичных столкновений… Это по большей части была борьба за повседневные требования рабочих, их обычные нужды, которые еще были весьма ограниченны». Как в ходе такой борьбы «за пятачок» рабочие «сами будут революционизироваться» — Константин Тахтарев умалчивал39.
Между тем, несмотря на недовольство направлением газеты со стороны ряда влиятельных рабочих кружков, в декабре 1898 года в Питере произошло объединение группы «Рабочей мысли» с остававшимися на воле членами «Союза борьбы», и газета стала органом Петербургского комитета РСДРП. Однако сразу же начались и разногласия. Повод для них дали декабрьские стачки.
Рабочие фабрик Паля и Максвеля обратились в фабричную инспекцию с жалобой на взяточничество, обсчеты и дурное обращение мастеров. Инспекторы признали жалобы справедливыми, но хозяева полностью игнорировали их. Тогда 13 декабря от имени «Союза борьбы» на предприятиях распространили листовки с требованиями рабочих, а 14-го началась четырехтысячная забастовка.
Градоначальник Клейгельс стал угрожать стачечникам высылкой из столицы, а в ночь на 15-е решили провести аресты в фабричных казармах. Однако рабочие, забаррикадировав двери и лестницы, не пустили полицию. Тогда, по указанию пристава Барача, полицмейстера Полибина и жандармского офицера Галле, «каждому городовому и жандарму (а их было около трехсот) было принесено водки для разгара сердца», и, обнажив шашки, они ринулись на штурм. Из окон в них полетели кастрюли, ведра, поленья, а когда дрова кончились — стали лить кипяток. С боем брали все пять этажей и чердак. «Война была полных 4 часа, был очень большой шум и крик, потому что у русского народа не было командира, а городовые были все пьяные. От такого шума малютки-дети испугались и кричали дурным голосом»40.
Рабочих, их жен сбрасывали с кроватей, выталкивали во двор, а там в две шеренги стояли жандармы. «Рубите их, как капусту!» — скомандовал пристав, и на рабочих, проходивших сквозь строй, обрушились нагайки. Выбитые зубы, поломанные ребра, разбитые головы и исполосованные спины — таков был кровавый итог расправы. Около полусотни рабочих арестовали, избили в участках, а 15 человек, в том числе 4 женщин, отдали под суд41.
Члены бывшего «Союза борьбы» решили оповестить об этой расправе как можно более широкие круги общественности в России и на Западе. Цитировавшаяся выше корреспонденция «Бой за правду», написанная участниками событий, была направлена в Берлин, в «Рабочую мысль». Однако Кок не стал печатать присланный ему «политический» текст, а в передовице № 5 посоветовал рабочим, возмущенным зверством полиции, проявлять «побольше спокойствия и побольше хладнокровия». Тогда все те, кто примыкал ранее к «Союзу борьбы», отказались участвовать в распространении газеты42.
Кок счел себя после этого совершенно свободным от каких-либо обязательств по отношению к питерской организации РСДРП. И когда в Берлин из ссылки приехала Якубова, ставшая теперь женой Тахтарева, между ней и Коком сразу возникли острейшие споры, ибо при всех ее симпатиях к «экономизму» и «рабочей самостоятельности» Аполлинария, как заметил ее муж, «все же была очень далека от того направления, выразителем которого был Кок»43.
Жесткие разногласия проявились и в социал-демократической эмиграции. Нападки «молодых» на группу «Освобождение труда» начались еще в 1894 году в период основания «Союза русских социал-демократов за границей». Но авторитет Плеханова и его коллег был слишком велик, и борьба против них в значительной мере носила скрытый характер. Лишь к 1897 году, когда эмиграция значительно расширилась за счет более молодого пополнения, а главное, когда стало очевидным, что у «экономистов» появилась опора в самой России, противостояние стало принимать все более жесткие формы44.
Тон в «Союзе» стали задавать такие вновь принятые члены, как Прокопович, Кускова, Тахтарев, выступавшие уже не только против группы «Освобождение труда», но и против марксизма вообще. А когда в 1898 году Плеханов предложил исключить их из «Союза», его не поддержали ни Аксельрод и Засулич, ни Степан Радченко в Питере, полагавшие, что не надо вытаскивать разногласия наружу и давать простор «свежим силам»45.
«Эта борьба против группы «Освобождение труда», — писал позднее Ульянов, — это оттирание ее велось втихомолку, под сурдинкой, «частным» образом, посредством «частных» писем и «частных» разговоров, — говоря просто и прямо: посредством интриг…»46 И, как это часто бывает, интриги оказались куда сильнее принципов. На 1-м съезде «Союза русских социал-демократов за границей», состоявшемся в Цюрихе в ноябре 1898 года, группа «Освобождение труда» потерпела полное поражение. Руководство «Союзом» перешло в руки «экономистов», был принят соответствующий устав, а вместо «Работника» и «Листка «Работника», выпускавшихся группой «Освобождение труда», стали издавать журнал «Рабочее дело», в редакцию которого вошли Б. Н. Кричевский, П. Ф. Теплов (Сибиряк) и В. П. Иваншин47.
«НОВЫЕ ВРЕМЕНА»
Позднее, когда смысл происходившего прояснился окончательно, стало очевидным, что 1897 год завершил целый этап в истории российской социал-демократии.
И связан был этот этап прежде всего с борьбой против народничества. Оценивая его, Владимир Ильич писал, что в 1894–1898 годах главное внимание марксистов было устремлено «на идейную борьбу с противниками социал-демократии, с одной стороны, на развитие практической партийной работы, — с другой».
Характерной чертой этого этапа являлось то, что в эти годы не было серьезных и непримиримых разногласий в среде самих социал-демократов. «Социал-демократия была тогда единой идейно, и тогда же сделана была попытка добиться также единства практического, организационного (образование Российской социал-демократической рабочей партии)». И победа над народниками была достигнута.
Однако начиная с 1897–1898 годов, отмечает Ульянов, стало все более проявляться «господство (или, по крайней мере, широкое распространение) «экономического» направления», и на первый план теперь уже вышли «выяснение и решение внутренних партийных вопросов»1.
Открывая новый этап борьбы, важно было отбросить все крики о противостоянии «молодых» и «стариков» и понять, что же произошло в самом рабочем движении. Почему успех стачек, выдвигавших мелкие, частичные требования, нередко поддерживаемые даже казенной фабричной инспекцией, ведет к отторжению политических лозунгов и создает благоприятную почву для раскольнической деятельности «экономистов».
Анализируя эти проблемы, Ульянов пишет большую статью «Попятное направление в русской социал-демократии».
Говорить о рабочем классе «вообще», размышляет он, — значит затуманивать смысл процессов, происходящих в пролетарской среде. Среда эта четко дифференцируется на три вполне определенных слоя. И с представителями каждого из них Владимир Ильич был достаточно близко знаком и в Питере, и здесь, в ссылке.
Первый, относительно небольшой, но влиятельный слой — передовики, рабочая интеллигенция, которые «несмотря на безобразную обстановку своей жизни, несмотря на отупляющую каторжную работу на фабрике, — находят в себе столько характера и силы воли, чтобы учиться, учиться и учиться и вырабатывать из себя сознательных социал-демократов…». И они становятся ими, участвуют в руководстве движением, во всей его практической и теоретической работе2.