Владимир Ост

Нагаев Сергей

Дверь открылась, и в лабораторию вошли ученый и репортер.

– А нашли это захоронение в Горном Алтае, на плато Укок, – говорил Русанов, закрывая за собой дверь. – Этому скифскому воину больше двух тысяч лет.

– Он старше Христа, – задумчиво констатировал Наводничий, подходя к ложу под стеклянным колпаком. – Алексей Алексеевич, а как же это?.. – Василий пощелкал ногтем указательного пальца по колпаку. – Вы же сейчас говорили, что мумия может храниться при комнатной температуре. А тут тело – в саркофаге.

– Все

обстоит именно так, как я сказал. В могиле тело сохранилось действительно только благодаря тому, что оно было в замороженном состоянии. Однако сейчас восстановление мумии по нашему методу практически завершено, и теперь она может храниться при комнатной температуре. Без всякого ущерба для внешнего облика. Так же, как и тело Ленина. А защитный саркофаг – он нужен только, чтобы кожа мумии не обветривалась. Вот, смотрите, – Русанов подошел к столу и распахнул окошко, которое находилось сбоку саркофага, на уровне черепа скифского воина. – Видите, я могу открыть вот здесь, например, и спокойно работать с мумией. И никакой заморозки для ее сохранения не требуется.

– А! Так тут форточки есть. А я их сначала и не заметил.

Василий просунул руку в окошко и поводил ею в воздухе над черепом мумии, как это делают народные врачеватели, когда пытаются снять головную боль у пациента.

– Да. Здесь так же тепло, как и в комнате, – подытожил свой эксперимент Наводничий. – А знаете, ха-ха, что мне напоминает этот саркофаг? Он точь-в-точь похож на парник, который у моих родителей на даче. И даже форточки такие же. Отец в этом парнике рассаду подращивает – помидоры всякие, огурцы.

– А по какому шоссе у ваших родителей дача?

– Да это не здесь, не в Подмосковье. Они живут в Орле. А у вас есть дача? Большой особняк, наверно?

– Есть, но не особняк, – сухо ответил Русанов. Похоже, он пожалел о том, что разговор начал уходить в сторону. Наводничий почувствовал это и, не углубляясь далее в дачную тему, взялся за фотоаппарат.

Отрешившись от всего, сосредоточенно глядя на мумию, он медленно обошел вокруг застекленного стола, словно бильярдист, который напряженно прикидывает, каким шаром и куда лучше ударить. Наконец фотограф остановился. Лицо его озарилось вдохновением и готовностью к действию.

– Алексей Алексеевич, – сказал Наводничий, – вы понадобитесь мне в кадре, если можно.

– Пожалуйста.

– Возьмите в руки что-нибудь… – Василий подошел к столику на колесах. – Возьмите какой-нибудь инструмент и поработайте над скифом. Ну, скажем, что вы можете с ним делать, чтобы это было правдой, чтобы это не выглядело смешно для специалистов?

– Могу протирать тампоном кожу мумии.

– Отлично! Протирайте ему скулу, а на меня не обращайте внимания. Будьте естественным, как будто меня здесь вообще нет.

Русанов взял крупный пинцет. Затем, отворив дверцу стеклянного шкафа, ухватил пинцетом тампон из большой банки, окунул его на секунду

в бесцветную жидкость, которая была в банке поменьше, и подошел к мумии. Полусогнувшись, он стал осторожно дотрагиваться тампоном до черепа воина, а Наводничий, зайдя с противоположной стороны саркофага, открыл второе окошко и принялся снимать. Фотоаппарат выдал серию вспышек.

– Ого! – неожиданно прекратив съемку, сказал Василий. – Что это у него на правом плече? Вот этот синий рисунок – это что, татуировка?

– Да, – ответил Алексей Алексеевич, разогнувшись. – Я думаю, это самая древняя татуировка, которая дошла до наших дней в натуральном виде и сохранилась, можно сказать, такой, какой была при жизни скифа.

– У меня сегодня по-настоящему удачный день. Что же тут наколото? Что-то не разберу.

– В этом положении тела рисунок полностью не виден, он довольно-таки большой. Он – и на лопатке, и на плече, и на предплечье. Тут изображен бегущий олень. Видите, на предплечье? – это оленья нога. С острым копытом. Видите?

– Да-да-да.

– Причем, обратите внимание: татуировка так расположена, что при ходьбе или беге, когда рука скифа двигалась, должно было получаться, что и нарисованный олень тоже идет или бежит, понимаете?

– Да… – сказал Наводничий и, прильнув глазом к видоискателю фотоаппарата, с близкого расстояния обрушил сонм вспышек на коричневое плечо воина. – Вот это съемка! Разрешите, я поверну мумию набок, чтобы получше…

– Нет-нет, – быстро ответил Русанов. – Мумию прошу вас не трогать. Не нужно.

Неожиданно в дверь лаборатории зашла статная молоденькая блондинка, и диалог медика и журналиста прервался. Девушка была в синих джинсах и голубой кофточке, на плечи ее был накинут медицинский халат.

– Ой, я не знала, что тут кто-то еще, – сказала девушка Русанову и покосилась на Василия.

– Ничего, – ответил Алексей Алексеевич.

Он улыбнулся, а Наводничий машинально отметил про себя, что это, пожалуй, первая улыбка, которая появилась на лице Русанова за все время их общения. Алексей Алексеевич подошел к девушке, приобнял ее за плечи.

– Здравствуй. Как дела? Давай там поговорим, – сказал он блондинке и показал на дверь. – Василий, извините, я на минуту покину вас.

– Алексей Алексеевич, подождите-подождите! – затараторил Наводничий. – А можно сфотографировать эту девушку рядом со скифом? Девушка, вы специалист лаборатории? Давайте, я прошу вас! Один кадр!

Блондинка, казалось, даже не слышала, что к ней кто-то обращается. Она отвернулась. Причем поворот головы, как подметил журналист, она совершила в своеобразной и довольно милой манере: сначала повернула голову, а затем чуть подняла ее и опустила. Этакая царица, кивком отдающая повеление вельможам. И тут же молча вышла из комнаты. За нею со словами: «Извините, Василий, но это лишнее» – вышел и Русанов.