Владыка Асгарда
Шрифт:
– Зато у тебя есть жена, – тихо сказал Шемякич.
Глаза кагана сверкнули гневом, и боярин Бутуй от души порадовался, что гнев этот обрушится не на его голову. К счастью, Яртур сумел овладеть собой и произнес вполне спокойно:
– Я не сомневаюсь в верности княгини Олены.
Шемякич промолчал, видимо понял, что переубедить кагана не удастся. Что же касается Бутуя, то у него не было причин подозревать в чем либо дочь покойного князя Родегаста.
Княгиня Олена вела тихий и размеренный образ жизни, исправно рожая кагану дочерей. И упрекнуть ее было не в чем. А все эти намеки на то, что в тихом омуте черти водятся, Бутуй отметал на корню. Конечно, разгульный образ жизни кагана Яртура вряд ли нравился его жене, но вслух своего недовольства она никогда не выражала и уж тем более не пыталась чем-то навредить мужу. А потому
– Княгиня Леля вдовствует уже много лет, а потому ее интерес к царю Таксаку, в общемто, понятен, но ведь сговориться они могли и здесь в Асии, а не под крылышком князя Волоха.
– Хватит юлить, Бутуй, – строго глянул на боярина каган, – если что-то знаешь – говори. Яртур питал к Леле слабость, видимо в память о своей матушке Ладе, вскормившей их обоих своей грудью. Но телесной близости между ними не было, это Бутуй знал точно. Княгиня Леля была строга с мужчинами и блюла себя с истовостью достойной всяческого уважения. Так что царь Таксак мог обрести в ее лице надежную подругу жизни. Сам боярин всячески приветствовал бы этот брак, если бы в качестве свата при царе Сарматии не выступал князь Волох.
– Божидар пишет, что княгиня Леля и княжна Злата стали ведуньями Деваны. Более того, они публично преклонили перед ней колени, признав тем самым ее божественный статус.
– И зачем им это понадобилось? – спросил удивленный Яртур.
– Спроси что-нибудь полегче, каган, – развел руками Бутуй. – В Биармии и Себерии что-то готовится. И я бы на твоем месте, Яртур, сделал выговор темнику Хмаре, который, похоже, забыл, зачем послан в те края.
– Хмара влюбился в себерскую боярышню, – усмехнулся каган. – Он прислал мне приглашение на свадьбу, которая состоится через месяц. – А о смерти Весеня он тебе сообщил? – спросил Яртура друд.
– Хмара выразил сожаление, что не смог помещать казни боярина, хотя и признался, что не очень огорчен его смертью. Он считает, что волхвы Велеса имели право, сжечь Весеня, погрязшего в распутстве. И предостерегает меня от ссоры с кудесником Богумилом.
– Разумный совет, – развел руками боярин Бутуй. – Ты поедешь на свадьбу, каган? – У меня нет причин отказывать преданному человеку, – спокойно сказал Яртур. – Да и мое присутствие в Себерии в ближайшие месяцы совсем не будет лишним.
– Прежде чем ехать в Себерию, каган, нам следует выяснить, какой подарок готовят к свадьбе темнику Хмаре князья Волох, Хорс и Таксак, – пристально глянул на Яртура Шемякич.
– Вот вы с Бутуем этим и займетесь, – усмехнулся каган.
– Это, в каком же смысле? – не понял Бутуй.
– Ты поедешь в Биармию, боярин, дабы уберечь своего сына Божидара от опрометчивого поступка, – пояснил Яртур. – Заодно выяснишь, кто она такая, эта Девана, и зачем княгине Леле понадобилось кланяться ей. Если у тебя возникнут трудности, Бутуй, то Шемякич тебе поможет.
Боярин Бутуй годами был уже далеко не молод, но и на здоровье пока не жаловался. Само по себе путешествие в далекую Биармию его бы не смутило, но боярину очень не хотелось оказаться в самой гуще грядущего мятежа. С другой стороны, он не мог вот так просто махнуть рукой на единственного сына Божидара, который, благодаря заботам своей ветреной матушке, мог попасть в ловушку, из которой у него остался бы один выход – на плаху.
– Путь уж больно труден и долог, – покачал головой Бутуй.
– Боярин прав, – поддакнул Шемякич. – Пока он доберется до Биармии, в тамошних реках много воды утечет. Я предлагаю перебросить Бутуя в замок Кремень на грифоне. А Волоху и его гостям, он скажет, что отправился в путь, обеспокоенный судьбой сына, но подвергся нападению ориков и вынужден был искать приют в замке князя Волоха.
– А мне поверят? – с сомнением покачал головой Бутуй.
Надо, чтобы поверили, – твердо сказал каган. – Я на тебя надеюсь, боярин, и твоей услуги не забуду.
Бутую летать на грифоне еще не доводилось. Да что там летать, он прежде даже приближаться к ним боялся. А тут вдруг сподобился милостью кагана, вступить с одним из них в отношения если не дружеские, то, во всяком случае, тесные. Грифон равнодушно глянул на боярина и отвернулся. Бутуй крякнул растерянным селезнем и покосился на стоящих рядом друдов. Друды во главе с Шемякичем собирались сопровождать грифона в полете, и на их помощь в случае нужды боярин мог рассчитывать. Перетрусивший мечник Ленок, которого боярин решил взять с собой, едва не грохнулся в обморок при виде летающего монстра. И только грозный рык Шемякича и чувствительный тычок в бок заставили несчастного мечника взобраться на спину грифона. Бутую ничего другого не оставалось, как последовать его примеру.
– Держитесь крепче за гриву, – посоветовал путешественникам друд. – И ничего не бойтесь. Мы будем рядом и не позволим грифону шалить.
Грифон взвился в воздух раньше, чем Бутуй успел ответить Шемякичу. Ленок испуганно взвизгнул и уткнулся лицом в густую шерсть чудовища. Боярин вцепился в кожаный пояс мечника до боли в пальцах. Ужас сковал его члены, но краем глаза он все-таки увидел, как друды, превратившиеся в лебедей, тоже устремились в полет. От их присутствия Бутую сразу стало легче. В конце концов – кто сказал, что люди не летают? Причем люди достойные и даже обласканные милостью богов, как тот же витязь Шемякич, например. И хотя у боярина Бутуя крылья пока не выросли, он все же поднялся в небеса ради спасения собственного сына и для того, чтобы заслужить милость кагана Яртура, который, надо полагать, зачтет ему этот полет как подвиг во имя спасения мира Яви. Особых трудностей во время полета Бутуй не испытывал. От холода его спасала шуба из куньего меха, а сидеть на грифоне было даже удобней, чем на коне. Через какое-то время боярин уже настолько освоился в полете, что даже осмелился бросить взгляд вниз. Грифон летел над лесом, из чего Бутуй заключил, что границу Асии они уже миновали и теперь находятся над Орланией. Ему даже показалось, что он видел город Орлик, тут же, впрочем, утонувший в сиреневой дымке. Друды не отставали от грифона, но боярин не рискнул бы вот так сразу сказать, кто из этих шести белокрылых птиц витязь Шемякич. Друды в воздухе чувствовали себя столь же уверенно, как и на земле, но Бутуй им не завидовал даже сейчас. Все-таки оборотень, даже такой умный и храбрый как Шемякич, это не совсем человек. И приходилось только сожалеть, что мечник Кудря в свое время столь опрометчиво сошелся с вилой Шемахой, чья принадлежность к миру Нави ни у кого не вызывала сомнений.
– А Девана? – вдруг стукнуло в голову боярину. – К какому миру она принадлежит?
– Знамо дело к нашему, – откликнулся на его вопрос Ленок.
– Дурак, – процедил сквозь зубы Бутуй. – А вдруг она начнет Божидару оборотней рожать?
Что волхвы на этот скажут?
– Так она богиня! – удивился простодушный мечник. – Какой с нее спрос? Видал боярин Бутуй таких богинь! Весень вон тоже считал себя если не богом, то полубогом наверняка. И даже как-то признался Бутую по пьяному делу, что рассчитывает прожить тысячу лет. А ведь неглупый был человек, и мог бы достойно закончить свою жизнь, окруженный внуками. Сластолюбие его сгубило. Не смог во время остановиться. А ведь известно, что связь женщин с Навьим миром теснее, чем у мужчин. О вампиршах же и говорить не приходится. И эта Девана далеко не первая среди дикарок, объявленная богиней. Таких богинь по границам Ойкумены считают десятками. Чем примитивнее лесное племя, тем с большим усердием его члены кланяется своим колдуньям, поднимая их высоко над собой. Случалось такое прежде и среди городских племен. Но ведь эта божественная слава до первого несчастья. Ударила засуха, обмелели реки, исчезла рыба, звери ушли из окрестных лесов, и нет богини. А в небо взметнулся костер, унося к небу прах той, которую еще недавно почитали равной богам.
Полет, длившийся едва ли не целый день, сильно утомил боярина Бутуя, и он вздохнул с большим облегчением, когда почувствовал, что грифон идет на снижение. Крылатый монстр приземлился на обширной поляне, окруженной стеной векового леса. Не успел Бутуй соскользнуть на землю, как на поляне объявились друды во главе с Шемякичем, но уже в человечьем обличье.
– До замка Кремень отсюда рукой подать, – махнул рукой витязь. – Но будет лучше, боярин, если ты объявишься под его стенами по утру. Так тебе будет больше доверия. Ночевать в незнакомом лесу боярину не хотелось, но, скрепя сердце, он вынужден был признать правоту Шемякича. Это был как раз тот случай, когда торопиться не следовало. С того времени, как мечник Ленок со товарищи покинул Кремень прошло всего четыре седмицы, и многим в замке могло показаться странным, что он так быстро обернулся до Расены и обратно.