Властелин тигр [= Владыка тигр, Бог-тигр, Властитель тигр, Лорд Тигр]

Фармер Филип Хосе

Включились в пляску и остальные; скоро все вместе скандировали:

— Он может умереть! Он может умереть!

Тибасу грузно поднялся с трона и вонзил в насыпь скипетр. Воины смолкли и прекратили танец.

— Кто же в таком случае убьет духа?

— Этот дух вовсе не дух, — отозвался Биджагу. — Я готов убить сына матери-обезьяны и высокого божества! Я, Биджагу, убью его копьем моего отца!

Мгновение спустя в землю у ног Биджагу вонзилось копье, пущенное рукою Раса; его древко упруго вибрировало. Воины оцепенели; их глазки воровато забегали — они поглядывали друг на друга. Тут Рас

выпрямился во весь рост и испустил долгое пронзительное улюлюканье, которому его некогда научил Юсуфу. Воины подняли глаза и в отблесках костра увидели на ветке священного дерева светлую фигуру духа.

Поднялась мгновенная паника; через несколько мгновений всех с площадки как корова языком слизнула; народ рассыпался по хижинам и позапирался. На площадке в одиночестве остался Вавафу; старик лежал подергиваясь, с распахнутыми широко глазами, и обильно пускал слюни.

Рас испустил еще один клич и ретировался.

В следующий свой визит Рас обнаружил, что Биджагу, присвоивший Расово копье, сулится убить Лазазу Тайгади именно им. Это Расу не понравилось.

Поздно ночью он проник в деревню и выкрал свое копье. Возвращаясь по кругу к священному дереву, остановился в раздумье: не заглянуть ли по пути к Вилиде?

Чем дольше Рас думал о девушке, тем сильнее возбуждался. Наконец подкрался к ее хижине, стоявшей неподалеку от западных ворот, отогнул край циновки, которой был прикрыт дверной проем, и бочком скользнул внутрь. Постоял, дожидаясь, пока глаза не привыкнут к темноте. Хижина состояла из двух помещений, разделенных бамбуковой перегородкой. Родители Вилиды спали в дальней комнате, а Вилида с братом семи лет — на циновках у стены прихожей.

Рас осторожно улегся рядом с девушкой и тихим шепотом окликнул ее. Услышав сонное мычание, прижал к ее губам ладонь. Тут она наконец проснулась и попыталась подняться. Рас мягко придавил ее к циновке и шикнул на ухо, Вилида дергаться перестала, но все еще вздрагивала. Второй ладонью, лежавшей на груди девушки, Рас ощутил, как тревожно бьется ее сердечко.

— Я не собираюсь причинять тебе вред, любимая, — шепнул Рас. — Если ты не станешь кричать, я уберу ладонь.

Девушка кивнула, и Рас освободил ее уста.

— Ой, Рас, зачем ты здесь? — нежно шепнула она.

— Я хочу тебя, Вилида! Я так долго тосковал по тебе! А ты хоть немного тосковала?

Вилида поцеловала его и, прежде чем юноша успел вернуть поцелуй, поднялась:

— Подожди немного!

Она прошла через комнату и завозилась с горшками. Звон посуды действовал Расу на нервы.

— Я приняла средство от беременности, — сообщила она, вернувшись к ложу.

— Почему — ты не хочешь от меня ребенка?!

— Все поймут, что это твой ребенок, и бросят его на корм крокодилам. А меня сожгут заживо.

Спустя час братец Вилиды сел и громко заплакал. И неудивительно, подумал Рас, удивительно, что так долго не просыпался.

Мать окликнула Вилиду, и девушка ответила ей, что брату приснился дурной сон и сейчас она его убаюкает. Рас попытался укрыться за телом Вилиды, но та тотчас же поднялась, и юноше осталось полагаться лишь на темноту и рассеянность Тизаби, матери Вилиды.

Вилида быстро укачала малыша и, вернувшись к Расу, попросила его поскорее уйти, пока не случилось еще что-нибудь непредвиденное. Ей было страшно и за себя, и за Раса, и она пообещала при первом же удобном случае прийти на свидание, но только лишь за частоколом.

А затем добавила:

— Я слыхала разговор двух женщин. Им кажется, что Селиза встречается с тобой в джунглях. Это правда?

Искушенный во лжи с самого детства, когда пользовался увертками, чтобы избежать очередной порки, Рас нашелся мгновенно:

— Ох, да разве я прикоснулся бы к ней, если бы не эта штука, которая от тоски по тебе стала длиннее копья! А страдаю я только по тебе, моя Вилида!

Рас убрался из деревни лишь за час до рассвета, как только из хижины Биджагу раздался вопль. Со всех сторон туда сбегался народ. По словам Биджагу, он проснулся и сразу обнаружил исчезновение копья. Кто посмел забрать его?

Биджагу не успел повторить свой вопрос дважды, как получил ответ — ясный и недвусмысленный. Копье вылетело из темноты и вонзилось в землю в самом центре деревни, рядом с троном вождя. А следом донесся клич от которого в жилах застыла кровь. И уже через несколько мгновений все, не исключая и Биджагу, снова попрятались по хижинам.

Рас спокойно спустился со священного дерева и отправился к своему подопечному шарикту. Гилак тем временем начал уже свыкаться со своим положением и явного страха перед Расом не выказывал. Они занялись языком; Рас схватывал все на лету, и уже недели через три они могли вести непринужденный разговор на простую тему. Гилак, смекнув, что его знания можно продать и подороже, стал жаловаться на тесноту и неудобства. Рас выстроил клетку побольше.

Спустя месяц Гилак снова начал охать. Рас расширил бамбуковое сооружение до размеров настоящего дома: двадцать на двадцать футов, и в высоту десять, тростниковая крыша и циновки, из которых можно было ставить перегородки.

Гилак пожаловался, что не любит недожаренное мясо. Рас стал тщательнее готовить еду для него.

Гилак стал сетовать, что ему недостает женщины. Дома он имел трех жен и ублаготворял их каждую ночь, кроме, разумеется, нечистого женского времени. А еще…

— Еще что? — не выдержал Рас.

— А еще меня сочтут неудачником, а неудачливый король означает слабое королевство. И я отправлюсь на корм нашему богу, крокодилу Бастмаасе.

— Вряд ли я смогу помочь тебе с женщинами, — ответил Рас. — Придется тебе поработать ручками.

— Это не по-королевски! — воскликнул Гилак. — Так делают лишь мальчишки.

— В самом деле? — удивился Рас. — Может, это и правда так у шарикту? Но лично я никогда не видел смысла в воздержании, хотя родители и принуждали меня к нему. Знаешь, ты мне в чем-то их напоминаешь. Расскажи еще о ваших любопытных обычаях.

Однажды, когда Рас обратился к Гилаку с королевскими почестями, тот объявил:

— Увы, я больше не король. С момента когда я обронил Тукаат, мой божественный меч, я утратил королевские полномочия. Но я смогу стать королем снова, когда нынешний король, обладатель меча, на седьмое новолуние года явится в Великое болото, чтобы в течение семи дней сразиться один на один с любым претендентом.