Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр (сборник)
Шрифт:
– Ох, Кэрол! – от всего сердца воскликнула Клодия. А потом встревоженно спросила: – Ты хочешь, чтобы, когда поженимся, мы жили с ними?
– Упаси господи! – отозвался Кэрол.
4
Нет на свете женщины, не извлекавшей бы определенного удовлетворения из свадеб, причем это удовлетворение совершенно не зависит от степени ее знакомства с брачующимися. Конечно, оно не лишено эгоизма. Возможно, она вспоминает день собственной свадьбы или предвкушает счастливый день, который выпадет ей в этом году, в следующем, когда-нибудь. Она может критиковать или даже восхищаться подвенечным платьем невесты и шляпками подружек. Но свадьбы удовлетворяют ее глубинную, вероятно, неосознанную тягу к созиданию и порядку. Они подтверждают, что жизнь и дальше будет идти своим чередом: вот еще одного мужчину пристроили
У Клода с Хлоей был один требник на двоих. Ему почудилось, или рука у нее действительно дрожит?
Когда-то на каникулах ему давали покататься пони по кличке Пегги, и был небольшой мостик над ручьем у Холтс-корнер. Поначалу всякий раз, подходя к нему, Пегги дрожала, дергала поводья, чтобы отвернуть голову и поскакать галопом прочь от опасности. Он мысленно видел, как удерживает ее, как наклоняется, чтобы успокоить, как говорит, что бояться нечего. Понемногу Пегги привыкла. Теперь она не дрожала, и, на взгляд садовника, подстригавшего изгороди и обернувшегося на них посмотреть, Пегги ничем не отличалась от любого другого пони на любом другом мостике, но Клод всегда умел уловить разницу: понимание Пегги, когда они подъезжали, легкая дрожь, говорившая о внутренней борьбе, о попытках подавить дурные воспоминания о том мосте. Что-то однажды тут стряслось. Клод так и не выяснил, что именно, знал только, что что-то случилось на этом месте.
Нет, рука Хлои не дрожала, во всяком случае, заметно. Но что-то однажды случилось. Такое, чего она не способна забыть. Ему вспомнилось, как кормилица Клодии говорила кухарке: «Сорванец у нас себе на уме, если понимаете, к чему я. Цыганистый такой. Наверное, унаследовал от своей бедной матери. Он меня пугает, скажу я вам, миссис Парсонс, честное слово, пугает». Он очень этим гордился, подстерег ее и напугал. Но кормилица не это имела в виду.
Выдавал Клодию сэр Генри. Сэр Генри Лэнсинг, кавалер ордена Бани. Когда-то очень влиятельное лицо. Теперь на пенсии. Отец. Сэр Генри. Невыносимый зануда. Но чертовски хорош собой. Только блондин, не брюнет, как они, не как мама. «Уж она-то была хорошенькая, мастер Клод».
«Надо думать, он действительно наш отец. Он ничегошеньки для нас не значит».
По сути, так мало, что Клодия подспудно была уверена, что выдавать ее будет Клод. Клод безучастно спросил тогда:
– А как же сэр Генри? Это ведь вроде его долг, а?
А Клодия ответила:
– О Боже! Наверное, да. Тогда он захочет, чтобы бракосочетание было у него. Я этого не перенесу.
– Если будешь венчаться там, придется терпеть и сэра Генри. Он не может присутствовать на свадьбе и не выдавать тебя замуж. Тебе вообще пришло в голову его пригласить?
– Нет… То есть я вообще о нем не подумала. Мы собирались сочетаться браком в Святом Павле…
– В соборе?
– В церкви на Портмен-сквер, дурачок. Естественно, я хочу, чтобы пришли все мои друзья. Кто поедет на сельскую свадьбу в конце января? Подумай про бедных старых тетушек! Слушай, Клод, его ведь надо пригласить, да?
– А ты вообще свадьбой занималась? Кто рассылает приглашения? Кто оплачивает прием для гостей? Господи Всемогущий, женщина, не думаешь же ты, что это буду я?
– Я такая дурочка, Клод! Тетушки, наверное, сочли само собой разумеющимся, что берут приготовления на себя, и я вроде как… вроде как…
– Позволила им считать, что ты сирота?
– Ну… Я Кэролу сказала, – гордо объяснила она, словно это необычайная уступка с ее стороны.
Сэр Генри приехал в Лондон, и теперь весь Лондон знал, что молодые Лэнсинги не круглые сироты. Он нанес визит тетушкам, очаровав их импозантной внешностью, любезными манерами и галантной готовностью уступить их желанию взять на себя все расходы. Едва услышав и усвоив все детали имущественного положения Кэрола, он от них отмахнулся как от пустяков. «Какая разница, если дети будут счастливы вместе? Разве нет, мадам?» Джо и Гарри заверили его, мол, воистину так. Увлекшись мыслью о счастье любимого племянника, Джо ударилась в краткие воспоминания о первой поездке Кэрола к морю в возрасте трех лет. Подобный вызов сэр Генри никак не мог пропустить и поведал тетушкам про свой первый визит в министерство по делам колоний в возрасте двадцати двух лет. Мистер Джозеф Чемберлен уже был там; Родс и Милнер входили и выходили украдкой. История занимательная, если ее слушать, но хотя тетушки слушали ее с поглощенным вниманием, совершенно для нее непривычным, каждая мыслями была очень далеко. Джо размышляла, на которого из
Уилсон Келли с большим удивлением узнал, что золотая мелодия любви играла у его собственного служебного входа, но выжал из новости все возможное. Газетные заметки, озаглавленные «Роман на сцене», сообщали романтикам, что последняя пьеса Уилсона Келли бьет все рекорды в «Бельведере». Однажды в ответ на неожиданное желание зрителей послушать речь мистер Келли поблагодарил всех за милостивый прием и поведал, как крылья любви осенили новейшее пополнение его труппы, их маленького соловья Клодию Лэнсинг, дочь выдающегося государственного служащего, сэра Генри Лэнсинга, и не далее как вчера обручили ее с мистером Кэролом Хиггсом, гениальным молодым драматургом, в соавторстве с которым он, Уиллсон Келли, имел честь написать пьесу, которую зрители только что так тепло приняли. С возгласом «Клодия, дорогая!» он вывел ее на сцену. Зрители, радуясь хотя бы чему-то поаплодировать, разразились овацией, и, приняв ее груз на свои крепкие мужские плечи, мистер Келли поклонами спровадил Клодию за кулисы и – после уместного интервала – за ней последовал.
Присутствовал он и на бракосочетании. Пришли также Герберт Поттер и Дора, уже обручившиеся. Клодия обрадовалась, хотя и несколько удивилась, что Герберт так быстро утешился и нашел ей замену.
– Не так быстро, как ты, – сказал Клод, когда сестра привлекла его внимание к ветрености мистера Поттера.
– Я никогда не была с ним помолвлена, – возмущенно возразила Клодия.
– В таком случае и он с тобой не был.
– Но… но я ему нравилась. Знаю, что нравилась. Женщина всегда знает.
– Наверное, он тоже думал, что он тебе нравится.
– Это другое дело.
С женщинами всегда «другое дело», подумал Клод. В отношении мужчин принцип «Поступай с ближним, как хочешь, чтобы поступали с тобой» утрачивает для них силу. Он украдкой глянул на Хлою, а она в ответ наградила его любящим взглядом, и впервые этот взгляд его не тронул. Он осознал, что этот взгляд значит для него не больше улыбки девушки за стойкой в табачной лавке, когда он с ней здоровается. Он слышал, как с задних рядов громыхает голос Поттера. «Так и мне следовало бы, – думал он. – Сообразить, что добра не жди, и начать с чистого листа. Но не с женщинами. К черту всех женщин. Почему я не в Париже, почему не учусь живописи? Париж… Испания… Алжир – целый залитый солнцем мир, чтобы его рисовать, и этот мир ждет меня! Теперь никакой Клодии, никакой Хлои. Боже ты мой, я один! Я свободен!»
Глава XVII
1
«Еще вопросы есть» лежали на прилавках магазинов и газетных киосков. Усталые бизнесмены, остановившись схватить перед поездом вечернюю газету, видели наклейку «Спутник кроссвордиста», отмечали его существование и спешили дальше. Они занимали свои места в купе поезда. Они кивали таким же усталым лицам напротив. Они проглядывали заголовки и котировки перед закрытием биржи. Еще что-нибудь в газете есть? Ничего в газете нет. Она отправлялась в карман – для жены, из другого появлялась утренняя «Таймс» или «Телеграф». В кроссворде все еще зияли пустоты – как раз хватит времени его закончить.