Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр (сборник)
Шрифт:
– Идите. Я тут останусь. Обо мне не беспокойтесь, хорошо?
Когда первые ноты «Санта-Лючии» проникли сквозь картонные стены загородного дома миссис Лэнгтон и полетели над головами картонных и ходульных персонажей, которые в нем жили, Клод тронул Иврарда за локоть и прошептал:
– Это Клодия.
А потом певица явила себя и само свое существо зрителям, подарив каждому мужчине и каждой женщине свою юность, веселую миловидность и радость жизни – как благодарственный
– Это любовь.
Когда Барнаби добрался до королевской ложи, то застал настоящий раут в самом разгаре. Визитеры хлынули из ложи в фойе, а из фойе – в маленькую гардеробную.
– Добрый вечер, мистер Раш, – сказала Хлоя с озорной улыбкой. – Я так рада, что вы смогли подняться сюда. – И когда они пожимали руки, шепнула: – Дорогой Барнаби! – и наделила долгим загадочным взглядом.
Любовь, упрек, извинения, горечь, мольба – любое или все разом, но все исчезло через мгновение, оставив ему ощущение, что разгадай он суть этого взгляда, он наконец понял бы саму Хлою. Представляя ему Иврарда, она добавила:
– Я надеялась, ты приведешь познакомиться свою мисс Норваль. А имя у нее есть, голубчик? Не можешь же ты и дальше его прятать.
– Никакого секрета тут нет, – отозвался Барнаби. – Морфрей.
Нахмурившись, Хлоя тряхнула головкой.
– Это уменьшительное? И от чего же?
– От Джилл Морфрей или, возможно, Джиллиан Морфрей.
– А, понимаю.
– Не родня, случайно, Квентину Морфрею? – спросил Иврард.
Оба посмотрели на него удивленно.
– Дочь.
– Дорогой, кто такой Квентин Морфрей?
– Довольно известная личность в Центральных графствах. Пастор-спортсмен. Раз или два я ездил к нему поохотится. Надо думать, это самая младшая дочь.
– Да.
– Ты хочешь сказать, что знаешь ее, Иврард?
– Можно сказать, мы встречались однажды. Сомневаюсь, что она это помнит. Она тогда плескалась в ванночке.
– Ах, Барнаби, какая жалость, что ты ее не привел, тогда Иврард мог бы посмотреть, какая она, когда не плещется. Пойдем посмотрим из ложи.
Когда они подошли к обитому бархатом бортику, Хлоя легонько сжала Иврарду локоть, и, верно истолковав ее жест, он предложил:
– Замечательно было бы, если бы вы оба согласились с нами поужинать. Не могли бы вы предложить это мисс Морфрей?
«Чертовски неловко было бы, – подумал Барнаби. – По сути, невозможно: пригласить девушку в театр, а потом отдать на потеху другим, заставляя их развлекать. Проклятие, билеты я получил от Хлои и ужин за счет Хейла, и я даже не заплатил за ее такси до театра. И что нам делать, когда они пойдут за кулисы болтать с Келли?»
– Вы очень любезны, но кажется, мы заказали столик…
Прозвучало довольно беспомощно,
– Но ты же всегда можешь отменить заказ, дорогой.
Он поймал и задержал ее взгляд.
– Знаю, – сказал он. – Я часто это делал. Часто.
Вся горесть встреч мертворожденных и все счастье встреч состоявшихся пронеслись у него в голове. Она как будто поняла, о чем он думает. Снова наградив его тем же странным взглядом, она отвернулась со словами:
– Как хочешь, мы вам помашем, и обязательно приведи на минутку мисс Морфрей поболтать с Иврардом.
Она как будто принимала как должное, что они тоже будут ужинать в «Савойе». Невозможно ей объяснить, почему их там не будет.
– Да, пожалуйста, скажите ей, что мне бы хотелось возобновить так нетрадиционно начавшееся знакомство, – добавил Иврард, когда они выходили из ложи.
– Непременно. Она немного… не застенчива, а скорее замкнута. Сомневаюсь, что ей вдруг захочется оказаться в обществе совершенно незнакомых людей. Но ужасно мило с вашей стороны нас пригласить, а со своей – мне бы очень хотелось…
– Вовсе нет. Целиком и полностью понимаю.
– В настоящее время она работает в «Проссерсе», там же, где и я. Вы всегда можете связаться с ней через редакцию.
– Ах да. Возможно, я так и сделаю. Спасибо.
«Так, значит, это и есть Барнаби, – подумал он. – Хлоя могла найти много, много хуже. Они поссорились, или он близок к той же догадке, что и я? Он значил для нее больше, чем я когда-либо… Но как мало это значит…»
Барнаби вернулся к Джилл.
4
Пьеса окончилась. Занавес поднялся и упал, поднялся и упал. Клодия вышла на сцену вместе с Джуди Пять Звезд, и мягкая, мерная волна аплодисментов внезапно всколыхнулась овацией, которую Джуди приняла как заслуженную и вполне ожидаемую дань. Последовавшие затем крики «Лэнсинг» из первого ряда партера не возымели желаемого успеха, не сумев ни развеять ее иллюзии, ни вернуть на сцену Клодию. Критики поспешили убраться, галерка и задние ряды еще методично хлопали, не желая верить, что развлечение на сегодня действительно закончилось, бельэтаж и ложи искали пальто и оглядывались, куда же завалились программки.
Потом занавес поднялся вдруг снова, совершенно застав врасплох Уилсона Келли.
По правде говоря, он даже стоял спиной к зрительному залу, держа у подбородка скрипку, поскольку кто-то из трупы (надо думать) попросил:
– Сыграйте нам еще ту чудную штучку, мистер Келли. Я был в гримерной, оттуда плохо слышно.
А потому, раз пьеса завершена и зрители предположительно выходят, мистер Келли поднял смычок…
Из первого ряда партера раздался внезапный сокрушительный хохот.