Влюбленный д'Артаньян или пятнадцать лет спустя
Шрифт:
– Да, совершенная простушка… – подхватил Арамис.– Но стоило ее сжечь, как из нее сделали святую.
– Я лично терпеть не могу,– заметил Портос,– когда тянут лапы к моему сидру. По причине близкого соседства я буду оборонять шампанское, пока я жив.
– Господа,– вновь заговорил Атос,– оставим шампанское ради арманьяка и вернемся к д' Артаньяну. Как только мы явились во Фландрию, мы тотчас поделили меж собой наши роли, чтоб быть вам полезными, если в том будет необходимость.
– Точнее, чтоб не потерять вас в этой сутолоке, не промахнуться.
– Или, еще точнее, чтоб испанцы промахнулись, если им вздумается в вас пальнуть.
– Я состою в родстве с герцогом Энгиенским, и он сразу же разрешил мне быть в его свите. А поскольку разговаривать с молодыми людьми я научился…
Тут Атос, который никогда не улыбался, улыбнулся, сам того не замечая, и продолжал:
– Поскольку я научился разговаривать с молодыми людьми, герцог два-три раза обратил внимание на мои доводы.
– Договаривайте, Атос,– перебил его Арамис.– Это вы убедили его дать битву. Это вы указали ему на д' Артаньяна, который сражался в одиночку, когда французскую армию намеревались расколоть на две части. Это вы поддержали его, став во главе двух полков. Это вы и только вы очистили утром лес, куда кто-то из ваших друзей провел сюрпризом тысячу испанских мушкетеров. И, наконец, вы придумали эту заключительную атаку и даже бросили победоносный клич: «Франция! Франция!».
– Я был не один, – ответил д'Артаньян, – позади меня был целый край, Бретань.
– Страна сидра, – заявил Портос, – мои союзники. Попробуйте без спросу взять у них горсть песка, и я явлюсь им на помощь.
– Рядом с молодым герцогом мне было не так уж трудно. Но Арамису, который меня тут так расхваливал, выпала по-моему самая трудная роль. Действительно, как уберечься, если вы ждете выстрелов с одной стороны, а палят в вас с другой? К счастью, Арамис был знаком с доном Франсиско де Мельосом.
– У нас была общая приятельница, – уточнил Арамис.
– Просто приятельница? А вы говорили, помнится, герцогиня.
– Портос!– воскликнул Атос. – Арамис очутился среди испанцев, хотя заявил, что никогда не поднимет оружия против Франции – именно оружия, потому что, если говорить о замыслах, то захват леса был превосходной идеей: Арамис получил возможность ездить взад и вперед по полю битвы и оказать вам услугу в том положении, в каком вы более всего в ней нуждались.
– Я тотчас же вас узнал, Арамис, – заметил д'Артаньян.
– Нет, правда? А почему?
– Потому, что вы так умело скрылись.
– Оставался еще Портос. Как вы понимаете, д'Артаньян, Портоса в штабе не спрячешь. Арамиса или, предположим, меня можно еще спрятать в толпе. Арамис уподобится сонету, а я–басне. Но Портос – это уже эпическая поэма. Он чересчур огромен для маскарада.
– Поэтому меня и назначили в боевые порядки, – заметил великан.
– Не было нужды давать ему указания. Мы знали: потренировав два-три часа в сражении руку, Портос набросится на самое лакомое блюдо.
– На пехоту Фуэнтеса.
– А вы, д'Артаньян, будете неподалеку.
– Пока вы были одни, вас могли убить. Но коль скоро рядом очутился Портос, нелепо было ожидать этого.
– В самом деле, – простодушно заверил Портос. – Если б вас, д'Артаньян, убили, я б перерезал всю армию.
– Но, дорогие друзья, почему вы считаете, что я не должен был умереть?
Арамис ответил первым, голос прозвучал мягко, но решительно:
– Потому что у вас нет оснований устраивать нам такую шутку.
Портос, который для ясности мысли только что прикончил еще один графин с вином, отозвался вторым:
– Нельзя предвосхищать созревание вин в Шампани.
Наконец, взял слово Атос:
– Дорогой мой, потому что я не хочу этого. Д'Артаньян обвел взглядом всех по очереди, всех, вплоть до Планше, который тоже сыграл свою роль в комедии. В этот момент он был невероятно поглощен сооружением торта из вареных в сахаре фруктов.
Арамис созерцал свои ладони. В пылу сражения он сломал ноготь на безымянном пальце левой руки, и это, казалось, сильно его огорчало.
Портос хрупал утиную ножку, которая не поддавалась.
Лишь Атос смотрел на д'Артаньяна.
– Я умираю от голода, – сказал д'Артаньян. – Надеюсь, этот дуралей Планше запасся сыром.
XILVIII. ПОСЕЩЕНИЕ МАРШАЛА
Появился сыр.
Д'Артаньян приналег на него со старанием. Портос вздохнул, как это бывает с человеком, избежавшим большой опасности, реальных размеров которой он вначале себе не представлял.
– Планше!– крикнул он.
– Сударь?
– Предупредил ли ты трактирщика, что сражение будет выиграно за несколько лье отсюда?
– Да, сударь.
– Ну и что он сказал?
– Что доставит лучшее бузи из своих погребов.
– Планше, ты очень догадлив. Планше не возражал.
Внезапно послышался грохот приближающейся кареты. Казалось, будто сам дьявол в образе черного кота мчится в этой карете, влекомой тиграми.
Четверо друзей подняли носы над тарелками.
Из кареты явился маршал Пелиссар с рукой на перевязи.
Лицо великого воина сияло бледностью победы.
Здоровой рукой он подал знак д'Артаньяну.
Д'Артаньян подбежал.
– Дорогой друг, я явился не для того, чтоб помешать вашей пирушке. Но я принес вам новость.
– Новость?
И д'Артаньян весь затрепетал, как если б с ним заговорили о Мари де Рабютен-Шанталь.
– Да. Схвачен некий человек, слонявшийся по полю битвы.
– Кто же это такой?
– Жалкая личность.
– Его имя?
– Тюркен.
– Что с ним сделали?
– Сперва повесили как шпиона.