Влюбленный мятежник

Грэм Хизер

– Ш-ш-ш! Просто радуйся своим детям, малышка. Господь сохранит нас всех!

Аманда улыбнулась словам Даниеллы. Она была в восторге от своих детей, от возможности трогать их, улыбаться им. Но тут без стука распахнулась дверь, и Аманда застыла, испуганная. Она бы быстро запахнула свою рубашку, если бы могла.

Вошел Эрик. Он на самом деле был здесь. Высокий, такой элегантный в темном парчовом сюртуке и белоснежных чулках, в туфлях с серебряными пряжками. Она хотела сказать ему: «Я рада, что ты жив, что ты приехал», – но не смогла. Пропасть между ними была слишком

глубока. Она однажды сказала, что любит его, а он назвал ее лгуньей. Она не повторит прежней ошибки.

Его же глаза мгновенно остановились на ее груди, у которой шумно сопели дети. Он с трудом отвел от нее взгляд.

– Ты мог бы постучать, – холодно заметила она.

– Мог бы, – согласился Эрик мягко, – но мужу не требуется стучать в дверь собственной жены. – Он взглянул на Даниеллу. – Мадемуазель, не будете ли вы?..

– Даниелла! – взвизгнула Аманда.

Но Даниелла уже испарилась. Эрик подошел к кровати. Рот маленькой девочки приоткрылся, глаза были закрыты. Эрик потянулся к дочери, завернул ее в одеяло и осторожно и в то же время ловко положил к себе на плечо. Его крупная бронзовая ладонь казалась огромной по сравнению с ребенком.

Он бросил взгляд в сторону жены.

– Кажется, в таком положении они должны срыгивать.

Аманда, нервно запахнув рубашку, положила новорожденного сына себе на плечо и похлопала того по крошечной спинке. Она продолжала следить за Эриком, но тот почти не обращал на нее внимания, весь сосредоточившись на крохе дочери. По-прежнему не глядя на нее, он наконец заговорил:

– Я хотел бы назвать ее Ленорой.

– Так звали мою…

– Да, это имя твоей матери. Ты согласна?

– Да, – ответила она тихо. – А… наш сын?

– Джемия, – торжественно сказал Эрик. – Один Джемия Камерон начал жизнь на новой земле. Этот же Джемия Камерон начнет жизнь в новой стране.

– Война еще не выиграна, – заметила Аманда.

Он холодно посмотрел на нее. Она вздернула подбородок, не желая ссориться, но и не зная, как этого избежать.

– После того, что ты сказал мне в нашу последнюю встречу, я начала сомневаться, признаешь ли ты их своими, – колко произнесла она. И затаила дыхание, ожидая ответа. Она так страстно надеялась, что он откажется от своих слов, произнесет хоть самые скупые слова любви. – Он остановил на ней взгляд.

– Сегодня одиннадцатое марта, и смею предположить, время рождения совпадает довольно точно с положенным сроком, если отсчитывать от нашей последней… встречи.

На ее глаза навернулись слезы. Она не стала их утирать.

– Я хотела бы, чтобы они не были твоими! – негромко солгала она.

Его спина, обращенная к ней, напряглась.

– Ах, моя дорогая жена! А как ты клялась мне в любви во время нашей последней встречи!

Она промолчала. Эрик обернулся. И осторожно положил малышку в одну из принесенных колыбелей, что стояли рядом с кроватью Аманды. Она отшатнулась, когда он протянул руку, чтобы погладить ее по волосам. Ее реакция не укрылась от него. Он взял сына, невзирая на вырвавшийся у нее возглас протеста.

– Парень спит, – сказал он.

Положив Джемию Камерона в его колыбельку,

он вернулся к ней.

Запустив руку в карман сюртука, вытащил маленькую бархатную коробочку и, достав из нее кольцо, взял Аманду за руку. Она попыталась выдернуть ладонь, но он оказался проворнее. В следующую секунду на ее среднем пальце оказался великолепный изумруд в обрамлении бриллиантовых крошек.

– Благодарю тебя, – произнес он очень мягко и таким тоном, что ее охватила дрожь и вся душа пришла в волнение. Аманде нестерпимо захотелось протянуть руку и погладить его по щеке. Но несмотря на всю нежность его слов, она не осмелилась. – Я не хотел быть столь грубым Но тем не менее я порой мечтаю о том дне, когда снова встречусь с лордом Тэрритоном лицом к лицу. Может быть, ты забыла, но однажды я застал тебя в его объятиях.

Она невольно улыбнулась:

– И спас меня от них, если я правильно помню.

– Точно. Хотя признаюсь, я не могу забыть, что ты любила его Подозрения и страх часто омрачали мои сны. Но я благодарю тебя за детей; двое здоровых малышей – это больше, чем я мог бы мечтать.

Как бы я хотел, чтобы они родились дома…

– Ты сам отослал меня сюда…

– Да, а теперь привезу обратно. Однако, Аманда, ты должна поклясться мне, что больше не предашь мое дело.

– Я не предавала твое дело…

– Я спрашиваю на будущее.

Она опустила голову, чувствуя, что сейчас расплачется. Он всегда оказывался рядом, когда она в нем нуждалась, даже во время родов!

Но он не верит ей, а она не знает, как преодолеть это недоверие.

– Я не предам тебя, клянусь, – тихо произнесла она.

Он провел кончиками пальцев по ее щеке. И хотел что-то сказать Она отвернула голову.

– Таковы парадоксы семейной жизни, не правда ли? Когда ты любил меня, я тебя не любила. Когда же полюбила я, ты перестал меня любить. Ничего не осталось, так ведь?

Он уронил руку и отошел от кровати. Она услышала, как открылась дверь, но на пороге он замешкался.

– Нет, кое-что осталось, – сказал он. Она вскинула на него глаза. Кобальтовый огонь его взгляда обжег ее, проник в кровь, в самую глубину ее существа. – Здесь ты ошиблась. Я полюбил вас, миледи, с первого взгляда и никогда не переставал любить.

Дверь захлопнулась. Аманда осталась одна.

Глава 17

Прошло несколько дней, прежде чем Аманда увидела Эрика снова. Бодрствуя, она без конца размышляла над его словами, но усталость часто брала свое.

У нее были дети… и Эрик. И он даже сказал, что любит ее, что всегда любил. Но достаточно ли этого? Он приехал за ней, но Аманда была уверена, что он ей все еще не доверяет.

И она сторонилась его. Она узнала, что он приходит посмотреть на сына и дочь, так как Даниелла сообщала ей об этом.

Они собирались отплыть домой первого апреля. Эрик хотел прибыть вовремя, к началу летней кампании, и воевать в течение лета и осени – если их неоперившееся государство продержится так долго.

Иногда Аманду пугало, что она повезет детей в страну, где льется кровь.